Моня подобрала юбки и опустилась на брусчатку.
— Испрашиваю в неусыпной надежде на ваше милосердие родительского благословения на брак, — кротко улыбнулась она.
— А ну вставайте, — повелел Самуил Измайлович, — Мы по такому делу соберем общину и устроим славный пир.
— Спешим мы, милый папенька, — поднявшись одномоментно со мной, занялась уговорами вампирша, — Экипаж к воротам ярмарки подан. Молю, благослови нас.
— Без общины не могу, — строго возразил ее отец. — А как же десять почтенных мужей для молитвы? Погоди, Монечка, дрожать в волнении. Гостей мы соберем быстрехонько. Как голуби они слетятся на праздник.
Оставив нас с Моней стеречь товар, Самуил Измайлович и Руфина Моисеевна разбежались по разным концам ярмарочной улочки, и скоро вернулись со свидетелями нашей помолвки. Собрали они почти что всех евреев, торговавших на ярмарке. Вокруг нас сомкнулось непрестанно бубнящее и пришепетывающее кольцо из восемнадцати человек, включая женщин и детей. Самый почетный гость, древний старик с черной кудрявой бородой до пупка, дважды засыпал во время общего чтения молитвы на идише. Мне приходилось его ловить на левую руку, осторожно поддерживать и будить щекоткой, едва он вновь углублялся в сон. А кучерявый озорной мальчуган то и дело дергал подол Мониного платья, а потом пускался наутек. Его ловила проворная бабка, водворяла на место рядом с собой, но только ее костлявые цепкие руки отпускали мальчишку хоть на миг, озорство повторялось.
По скучным лицам отвлеченных от торгового дела евреев было понятно, что они не воспринимают фиктивную церемонию всерьез.
— Была не была, — после долгих молитв Самуил Измайлович простер над нами мозолистую руку. — Ежели вы не вор, что нам сомнительно, благословляю вас именем Сущего Творца. Да сохранит он вас на всех дорогах.
— Благослови вас Бог, дорогие дети, — Руфина Моисеевна накрыла нас козьим платком и звучно всхлипнула.
— Прошу к столу, — радушно пригласил Самуил Измайлович. — Небось, проголодались с дальнего пути?
Обрадованная приглашением шумная ватага гостей не без «пострадавших», случайно защемленных в узком входе, приплясывая и громко напевая, втянулась в палатку.
— Покорнейше благодарю. Мы с Эммануэлью Самойловной совершенно объелись на ярмарке сдобных пряников, леденцов и халвы, — виновато улыбнулся я. — И езжать нам пора.
— Возьмите на дорожку сдобы и печеной рыбки, — Руфина Моисеевна завернула в бумагу приготовленную еду.
— А далече вы собрались, дорогие путешественники? — Самуил Измайлович недоверчиво опустил густые брови. — И скоро ли свадьба?