Но обаятельная Мария сумела не только очаровать твердолобых упрямцев, но и убедить в своей нужности.
И вот ее мечта сбылась и она с сумасшедшим рвением обследовала с аквалангом подводный мир далекой Атлантики.
Коллектив подобрался дружный, из разных институтов: доктора, кандидаты и даже несколько студентов-дипломников, охотно составляющих компанию Маше в небезопасном подводном плавании. Все члены экспедиции, отдаваясь любимому делу, интенсивно работали днем и веселились по вечерам. Побаиваясь сухаря-профессора, собирались в маленьком салоне, крутили модные пластинки с Великановой и Кристалинской, читали стихи Евтушенко, Вознесенского, курили модные сигареты «Новость», с жаром обсуждали тайны Бермудских островов, до которых было просто рукой подать. Строили планы о том, как уговорить Дегтярева изменить маршрут экспедиции и хоть на минуточку заскочить в чертов треугольник. Никто не боялся черной дыры, в которой исчезали суда.
Маша, накрахмалив по моде широкую ситцевую юбочку и надев туфли на маленькой шпильке, каждый вечер спешила на шумные сборища. Ей нравилось такое времяпрепровождение, здесь можно было не только дать выход пылкой страсти к науке, но и пококетничать с приятными молодыми людьми.
Один из студентов, откровенно поглядывая на стройные Машины ноги с круглыми коленками, вдохновенно пел под гитару: «На тебе сошелся клином белый свет…».
Кончились все эти посиделки неожиданным поворотом в Машиной судьбе. Профессор пригласил девушку к себе в каюту на чай и, предложив по рюмке армянского коньяка, недвусмысленно намекнул, что в экспедицию он ее взял вовсе не для этого сопливого парня, а как бы… для себя! Потом пошло-поехало: разомлев от выпитой полбутылки, профессор стал гладить ее по коленке, подбираясь к трусикам. Она еле вырвалась, сославшись на временное женское недомогание.
— Конечно-конечно, — поверил профессор, деликатно решив потерпеть.
Белокурая, свеженькая, многообещающая аспирантка оказалась в ловушке — отказать профессору означало не только погубить карьеру, но и создать себе невыносимые условия на время экспедиции. Рассудив по-взрослому, Маша решила потянуть сколько получится. Но не тут-то было.
Через пару дней к ней в каюту постучал ничего не подозревающий влюбленный студент.
— Тебя Владимир Евгеньевич просит зайти, — сообщил он.
— Сейчас, — прокричала в ответ Маша, у которой все внутри похолодело.
Она перебрала свою нехитрую одежонку: все вещи едва доходили до колен. Мини-мода шествовала по миру, набирая обороты в Москве. «Жаль, что не решилась взять брюки», — подумала Маша. В столице в брюках женщин не пускали ни в одно общественное место, про занятия и речи быть не могло. «Тлетворное влияние Запада», — так охарактеризовали брючную моду комсомольские активисты. Правда, самые смелые девчонки прорывались в брюках на танцы, только потом их демонстративно выводили, что называется, под белые ручки. «Сейчас бы брюки очень пригодились, — с сожалением подумала девушка, — тогда бы ему до меня не добраться». Наивная мысль не оставляла Машу, и она снова взглянула на вешалку. «Тренировочный костюм!» — обрадовалась аквалангистка и тут же облачилась в спортивную форму.