Но было уже поздно. Словно колдовские шоры спали с моих глаз, и я снова увидела перед собой отпетых преступников, зачем-то стремящихся любой ценой добраться до ребенка. Я увидела, насколько лживы глаза и речи Андрея, как он фальшиво смеется и как неубедительно отвечает. И как только я могла поверить этому прожженному уголовнику? Господи, что с тобой случилось, Вероника! А может, этот Андрей владеет гипнозом? Да, скорее всего, именно так оно и было: меня загипнотизировали и заставили отвезти их к Саше. А сейчас, когда Андрей уже не мог смотреть на меня в упор, его чары испарились, и я прозрела. Тогда все стало на свои места.
У меня внутри все сжалось от страха, но я продолжала спокойно сидеть, стараясь не подать вида, что раскусила их игру, и лихорадочно думала, как теперь выбраться из пиковой ситуации. У меня не было сомнений, что меня убьют в любом случае — отдам я им мальчика или нет, — а если не убьют, то сдадут в милицию. Так или иначе, я не могла позволить, чтобы они даже узнали, в каком доме находится ребенок, иначе перевернут там все и найдут. Передо мной стояли испуганные Сашины глаза, его дрожащие от страха губы, я представила, что могут с ним сделать эти безжалостные люди, и решилась: пусть лучше меня прикончат, но мальчишку им не видать.
— Сворачивайте налево во двор, — сказала я, чувствуя, как леденеет душа от того, что должно сейчас произойти. До дома, где жила Люба оставалось три квартала.
— Где, прямо здесь? — спросил Митя.
— Да, за остановкой.
Он повернул руль, мы въехали в тесный темный двор, заставленный «ракушками».
— Теперь остановись у второго подъезда, — севшим от волнения голосом попросила я.
— Что это с вами? — удивленно спросил Андрей, внимательно глядя на меня. — Вам нехорошо?
— Да, мне нехорошо, — кивнула я. — Меня сейчас стошнит от вас.
— Не понял? О чем это вы? — его лицо в полумраке салона походило на оголенный череп, только что не перекрещенный двумя мослами.
— Все о том же, — зло бросила я.
Митя резко затормозил, и они с Юрой повернулись ко мне. Физиономии у них были вытянуты от изумления.
— В чем дело, красавица? — зловеще процедил Юра. — У тебя, что ли, крыша поехала?
— Погоди, Юрий, я сам, — поднял руку Андрей и обеспокоенно спросил: — Вероника, что это значит? Что на вас нашло?
— Ничего, просто я передумала. — Я отвернулась и стала смотреть в окно, приготовившись к самому страшному.
— Но вы не можете передумать, — усмехнулся Андрей, — у вас нет выбора.
— Выбор всегда есть. Я вам не верю — вы не отец ребенка. Вы меня обманули.
— Ну и что, — легко согласился он, — разве это что-то меняет? Вы же не хотите, чтобы мы причинили вам боль?