…Ей бы тогда ещё по тону Аркадия догадаться, что тот ни сном ни духом не знает о рыбалке, на которую уехал Сергей… Но ведь она даже предположить не могла, что…
…«На рыбалку» в последнее время супруг уезжал довольно часто. Горько усмехнувшись, Ирина Германовна вспомнила, как внимательно слушала свою собственную мать, когда та предупреждала её много лет назад о «критическом» мужском возрасте.
«С тридцати пяти и лет до сорока — почти все начинают гулять! — учила дочь пожилая женщина, — Так что как только ему тридцать пять стукнет, начинай следить! И за ним, и за собой!»
«Пронесло… и в тридцать пять, и в сорок… Кто бы мог подумать, что у него этот «критический возраст» наступит только после пятидесяти… Дети взрослые… внуки уже большие… Кто бы мог подумать?!»
* * *
…Услышав сейчас из уст матери имя своего мужа, Элина не стала, как обычно, спорить. Ирина Германовна не любила зятя, и на это у неё были свои, материнские причины. Сама же Элина буквально жила Игорем, растворившись в нём до последней капельки… Вся её жизнь была подчинена ему, но она совершенно не испытывала по этому поводу никаких неудобств — ей, действительно, было легко и приятно жить его интересами, разделять его вкусы, подчиняться его желаниям…
«Да шёл бы он у меня лесом!.. — часто говорила её школьная подруга Марина, когда Элина отказывалась от «девичьих» посиделок вместе с ней и их третьей закадычной подружкой Людмилой, спеша домой к любимому мужу, — Приучила ты его!.. Только что на цепи не сидишь!..»
«Пойду, — виновато улыбалась Элина, — у меня все кастрюли пустые, и Антоху от родителей забрать нужно».
«Сам не дойдёт твой Антоха? — Марина делала удивлённые глаза, — Двенадцать лет парню! Ты что, мать?! Совсем своих мужиков разбаловала! У меня бы они строем ходили!»
«Это ты любишь, чтобы — строем, — улыбалась Элина, — а я так не умею, да и не хочу. Я хочу, чтобы они меня домой не со страхом ждали — к чему я прицеплюсь, а с любовью…»
«С ложками они тебя ждут, да с открытыми ртами, — Маринка, как обычно, перебивала подругу, — чтобы пришла, да в рот чего-нибудь положила, да ещё и пожевала за них!»
«Ну, и что… А мне нравится».
Людмила обычно молчала во время таких разговоров, лишь загадочно улыбаясь уголком губ. Не в пример своим подругам, молодая женщина меняла мужчин довольно часто — не реже одного раза в год. Её страстные хвалебные монологи об очередном избраннике, которые она произносила при встрече со своими школьными подругами, как правило, звучали в первые два-три месяца, пока очередной «принц» строил свои с ней отношения по всем правилам «конфетно-букетного» периода. Но вскоре текст монологов менялся — он становился менее оптимистичным, и через какое-то время превращался в довольно грубую прокурорскую речь, в конце концов заканчивающуюся одним и тем же вердиктом: «Козёл. Такой же, как и все».