Я думал, что этого не забыть мне вовеки.
Но что это? Сердце мое спокойно и ясно. Любовь, боль утраты, черты юного лица... Где все это?
Я вышел из реки, и смыло волной след на песке.
Облака белели, словно заплаты на синей рубахе. Ветер прилетел с лугов. Там сейчас косят, там грохочут сторонкой грозы, там в перепутанной траве мокро краснеет сухая земляника и пахнут грибы и стога.
В душе звучит другая светлая любовь. К кому?
А вот по этой улице несли на кладбище отца. Подсолнухи, шурша, бились головами о заборы, брызгали на землю черными семечками. Земля палубой колыхалась под моими ногами, седина проступала в волосах, будто к ним прилипала плывущая по ветру «богородицина пряжа» бабьего лета.
А сейчас я спокойно иду по этой улице. Мясистые плети вползают на забор, на них, словно привязанные зелеными веревками, висят тяжелые тыквы. Где ужасающее дыхание смерти? Тоска безвозвратной потери? Где все это?
Я вышел из реки, и смыло волной след на песке.
А в душе звучит только любовь. К кому?
Воркуют белые голуби с черными крыльями, величественно гудит далекий гром. О чем воркуют голуби? О чем гудит гром?
Улицы, улицы! В синих промытых окнах плывут облака. Здесь меня любили и предавали, здесь были друзья и враги, здесь были горькие неудачи и тщеславные мечтания, здесь были гордые замыслы и сумрачные смятения. И где это все?
Я вышел из реки, и смыло волной след на песке.
Не о прошлом, о другом говорит со мною город. Дети смеются, грызут огурцы. Но чем пахнет ветер? И о чем воркуют голуби? Да какая же любовь переполняет меня?
Гибли и гасли другие любови, и только эта крепла день ото дня. Все в моей жизни перед временем оказалось ничтожным и тленным. И только эта любовь — бескорыстная, чистая — вечна. И только ее я вынес из долгих, беспокойных лет.
Летят твои журавли, грохочут июльские грозы, сыплются ливни-скоропады, шумят крылья в твоих лесах и с треском лопаются твои красные арбузы, едва коснется их лезвие ножа. И только это вечно, и только любовь к тебе негасима. Она горит нам далекими и близкими маяками.
Солнце насквозь просветило зеленую толщу бегущей волны. Она, шурша гальками, ахнулась о камни, взорвалась брызгами и пеной.
Вода и простор, вода и солнце, вода и ветер.
Такого простора и такого размаха сестры еще не видели. Им казалось, что здесь кончилась земля. Дальше ее не будет. Дальше только море, море и море.
Вся могучая ширь его мерно колыхалась, дышала. Она густо осыпана ослепительными, бегающими бликами, заляпана снегом пены, изрыта волнами. Лоснились, блестели мокрые прибрежные камни. Вдали вились чайки, касаясь крылом волны. Море шумело, сверкало, полное жизни и движения.