В просторном светлом складе было тепло. На стенах висели сохнущие шкуры лисиц. С десяток девушек старательно скоблили жирную мездру. Зверовод — старик Дорофеев — зорко следил за ними юркими, острыми глазами. Он то и дело покрикивал, раздраженно и резко:
— Осторожней! Это тебе не собачья шкура! Рот разинешь — прорезь сделаешь. Волосы испачкаешь жиром. Своим карманом ответишь!
Ася терпеть не могла грубости и поэтому не любила Дорофеева.
При скоблении не удавалось выжать из клеток весь жир и поэтому во время сушки остатки его высыпали на мездре мелкими капельками.
Ася снимала со стены шкуры, стирала жир тряпкой, потом бросала их в барабан с опилками, смоченными бензином. Она крутила барабан, и опилки окончательно очищали жир и с мездры и с волос, если их загрязняли.
Ася сняла с гвоздя лучшую шкуру, прошептала:
— Эх, Андреяшка, Андреяшка! — и сунула ее в барабан. Неуклюже сделанный, расхлябанный барабан скрипел, трещал. Крутить его было тяжело. А тут Дорофеев то и дело покрикивал:
— Быстрей, быстрей! Двадцать оборотов в минуту! Поняла? Иначе без толку будешь крутить!
Ася крутила сильнее, лицо покрывала испарина, руки горели. Но она подбадривала себя тем, что ей нужно укреплять свои мышцы, что это вроде физкультуры. В училище слабосильных не принимают. И барабан громыхал, в нем шуршали опилки, пахли бензином.
Сквозь заледеневшее окно смутно виднелись седые сосны. Тайга была рядом. Сегодня уезжала в нее Славка. С Колоколовым. Ася просила остаться, но Славка рвалась посмотреть оленьи стада.
— Да ты не бойся, Асенька, — как можно более кротко и ласково уговаривала Славка. — Ничего со мной не случится. Понимаешь? Ни-че-го! Ведь ты у меня золотая, умная.
— Не подлизывайся! Сама себе не веришь, — оборвала ее Ася.
Так они утром и расстались почти в ссоре. Ася нахмурилась, сильнее завертела барабан. От напряжения болели поясница, руки, ноги.
По-медвежьи тяжело и мягко вошел в большущих унтах директор совхоза Татауров. Его крупное лицо, изрезанное глубокими морщинами, как всегда, угрюмо. Коротко подстриженные светлые усы и брови так щетинятся, что кажутся колючими, точно сосновая хвоя. Не здороваясь с людьми, не глядя на них, он молча посмотрел, как обезжиривали шкурки, снял со стены несколько уже обработанных шкур, повертел их, подул на шелковистый мех и, не обращая внимания на подскочившего Дорофеева, ушел в склад.
Ася увидела в распахнувшуюся дверь множество мехов, подвешенных к потолку, завернутых от пыли в желтую бязь и марлю. По стенам на крюках висели бунты беличьих шкурок. Лежали пачки шкур и на полках. Их принесли из тайги охотники.