Сержант вышел в переднюю и прислонился к стене. С этого места он мог видеть и парадную и заднюю дверь.
— Прекрасное утро, мистер Рэвенсберд, — сказал он, когда тот вышел.
— Очень. Я этим пользуюсь и иду.
— Позвольте. Мне надо сказать вам несколько слов.
— Не теперь, — отвечал Рэвенсберд нетерпеливым тоном.
— Именно теперь, — возразил сержант, положив руку на плечо Рэвенсберда. — Не сопротивляйтесь. Я должен вас арестовать.
Рэвенсберд обернул свое желтое лицо к сержанту, и глаза его сверкнули гневом.
— По какому праву? Что вы хотите сказать?
— Не будьте безрассудны, Рэвенсберд. Покоритесь этому спокойно. Вы мой пленник, и сопротивление не сделает вам пользы.
Рэвенсберд отвечал на это сопротивлением. После непродолжительной борьбы он увидал у себя на руках кандалы.
— Самый безрассудный поступок, какой только может сделать человек, это сопротивляться служащему в исполнении его обязанности, — заметил полицейский сержант приятным тоном, как будто рассуждал об этом в приятельском кругу. — Лорд Дэн вчера отдал мне приказание арестовать вас, я мог тогда же разбудить весь дом и взять вас. Но я хотел сделать это вежливо и подождал до утра. Я поставил людей снаружи и спереди, и сзади для большей верности.
— Как смеет лорд Дэн сажать меня в тюрьму? Он не имеет на это права. Он не судья.
Сержант весело рассмеялся.
— Конечно, он не судья, но он лорд-лейтенант графства. Не оспаривайте прав лорда Дэна.
Рэвенсберд сделался хладнокровнее.
— Поймите меня, — начал он, — вас зовут, кажется, Бент?
— Бент.
— Поймите меня, мистер Бент: я не желаю сопротивляться законной власти, и будь я теперь свободен, я остался бы и выдержал обвинение. Мне досадно то, что я шел разузнавать о нападении на капитана Дэна, собрать сведения, какие бы мог, потому что я намерен расследовать это дело всякими способами. Я имею на это причину, в которой вы не знаете, и скорее отдал бы десятифунтовый билет из своего кармана, чем быть остановленным.
Сержант закашлялся. Такой недоверчивый кашель никогда не поражал слуха арестованного человека. В его голове не было и тени сомнения, и он не предполагал, чтобы кто-нибудь другой мог сомневаться, что убийца капитана Дэна находится перед ним.
— Я жалею, что не могу вас выпустить. Ваше притворное желание узнать подробности весьма благовидно, Рэвенсберд, но вы имеете дело с старым хитрецом.
Рэвенсберд твердо посмотрел на сержанта.
— Может, вы старый хитрец, — сказал он, — опытность вас сделала таким, но, арестовав меня, вы арестовали не того, кого следовало. Я не знал, что с капитаном Дэном случилось несчастье до тех пор, пока Деббер этого не рассказал; я думал, что он жив и здоров. В этом я поклянусь.