Сейчас они прощали всех, такое это было время – первые десять минут после возвращения из пекла.
Оставив в оружейке «сквоттер», Брейн прошел процесс очищения первым и, надев свежее белье, ввалился в свой кубрик и упал на кровать, уставившись в потолок и не находя ни одной стоящей мысли, чтобы ее думать.
«Обед», да, это тема. Они еще смогут посидеть как люди за столами со скатертью, с подачей первого и второго блюда. Что может быть лучше?
Лишь спустя несколько минут Брейн понял, что слышит какой-то навязчивый звук. Это был зуммер почтовой программы.
Он поднялся и включил монитор – в ящике было письмо. Не открывая файл, Брейн дал команду распечатать, и принтер выбросил две страницы.
Прочитав их по диагонали, Брейн вышел из бокса и, пройдя мимо двух дверей, толкнул третью.
– Бьорн, зайди ко мне.
Сказав это, он вернулся к себе и снова упал на кровать, глядя в потолок. Через двадцать секунд открылась дверь и появился Ольсен.
– Чего звал? – спросил он.
– Там – на столе…
Ольсен приблизился к столу, взял первый листок и, едва взглянув на него, развернулся и вышел вон.
– Вот так, значит, – произнес Брейн и усмехнулся. – Никаких «извините», никаких «простите». На что ты, сукин сын, надеешься?
Внутренне негодуя, Брейн представлял себе несколько вариантов разговора с Ольсеном. Нет, он не собирался выставлять его подлецом перед отделением, он лишь хотел услышать хоть что-то в оправдание этой мерзости. Ну с чего вдруг?
Спустя несколько минут открылась дверь, и показался Леон.
– Слушай, Томас, а чего у вас произошло?
– У кого у нас? – не понял Брейн.
– Ну, ты позвал Бьорна, он пошел к тебе, потом быстро вернулся, похватал свои шмотки и сказал, что переводится в другое подразделение. Я пока в себя приходил, он выскочил, хлопнул дверью, и привет. – Леон развел руками. – Чего произошло?
– На столе посмотри, – сказал Брейн, продолжая смотреть в потолок.
– О… Вот это да… Ни хрена себе… Как это понимать, Томас?
– Понимай как знаешь, – сказал Брейн, поднимаясь. – А я хочу успеть на обед.
Когда конвой «два-четырнадцать-ноль-восемь» свернул с шоссе к воротам базы, майор Секонд объявил роте специального назначения тревогу. Все, кто находился вне транспорта, срочно заняли свои места, стрелки припали к прицелам и замерли в ожидании следующего приказа, а майор Секонд, находясь в штабной машине, собственным позвоночником чувствовал, как молотят по асфальту ребристые колеса боевой машины, в которой, с очень большой вероятностью, находились не просто враги, а враги хорошо подготовленные, изощренные в своей мотивации и, возможно, имеющие совершенно другой биологический уклад организма.