Что, раздери меня саламандра, ему понадобилось в академии?!
Похоже, этим вопросом задавалась не только я. Даже Лион утратил всю свою невозмутимость и, никого не стесняясь, нервно грыз ноготь большого пальца, грозя вскоре добраться до фаланги.
Один из сопровождавших поднял склоненное лицо. Под полой шляпы я разглядела острый подбородок, кончик хищного носа, глаза за полоской очков… И едва не вскрикнула. Дей!
Он скользнул по толпе равнодушным взглядом, задержался на мне… и снова низко опустил голову. Я последовала примеру Лиона, вцепившись зубами в палец и чувствуя, что от переживаний и сумбурных мыслей голова вскоре взорвется, как старый перегревшийся котел.
Инквизитор тем временем, сделав несколько шагов, остановился, опираясь на трость. Сочный красный рот дрогнул, обнажая здоровый оскал человека, регулярно посещающего дантиста.
В наступившей могильной тишине его голос прозвучал гулко, как церковный колокол:
— Господа студенты! Я, Верховный инквизитор Доминик Фран, приветствую вас от лица Инквизиции и спешу обрадовать: все, присутствующие в этом зале, с блеском прошли государственное испытание и отныне официально вступают в ряды славной инквизиторской гвардии!
Пожалуй, бомба, взорвавшаяся прямо в центре зала, произвела бы меньший эффект. Студенты заволновались, как штормящее море. Послышались крики: одни — полные торжества и радости, другие — сиплые от страха. Какая-то первогодка, картинно заломив руки, хлопнулась в обморок.
Верховный же, с чьего лица не сползала широкая улыбка Чеширского кота, выдержав эффектную паузу, припечатал:
— Отказ приравнивается к измене и карается смертью. На месте.
Земля качнулась и поплыла. Вдруг показалось, что она уменьшилась до размеров циркового шара — как неумелый трюкач, я изо всех сил замолотила ногами, пытаясь удержать равновесие… И непременно бы упала, не подхвати меня знакомые, чуть грубоватые руки.
В отличие от остальных, Шенрияр не утратил самообладания — лишь между бровями прорезалась глубокая хмурая складка, а во взгляде появилось странное выражение: то ли угрозы, то ли мрачного торжества.
Нисса рыдала, как профессиональная плакальщица на похоронах. Лион расплылся в блаженной улыбке идиота.
Мне не было до них дела. В висках бешено стучала кровь, и одна-единственная мысль заполняла собой все сознание: «Инквизитор… инквизитор… инквизитор…» Я — инквизитор? Бог-Дракон, что за нелепость! Нет, я не стану одной из тех, кто поднимал отрубленную голову Джалу над площадью, демонстрируя улюлюкающей толпе! Признаю, я была готова пойти на убийство, но одно дело — защищать слабых и совсем другое — устраивать кровавое представление на потеху публике…