— Сердце… Дей, как у всех, сердце! Благородное, сильное и смелое. Ну же, не смейся! Может, я и наивная, но все-таки немного разбираюсь в людях. Я против войны с крылатыми… И все же верю, ты будешь достойным инквизитором. Если бы Гвардия состояла из кого-то вроде тебя, я бы не волновалась за наше будущее.
— Гвардия бастардов, — хмыкнул Деймус. — Звучит действительно угрожающе.
— Ты хоть иногда можешь не ерничать? — насупилась я.
Дей улыбался. Лицо его разгладилось — передо мной был не взрослый, отягощенный проблемами мужчина, а озорной мальчишка.
— Спасибо, Лис. Твои слова много значат для меня.
Тонкая ветка в костре жалобно треснула и взорвалась снопом красных искр.
Мне вдруг захотелось убежать. Неважно куда, лишь бы подальше от этого места, этого разговора… и этого человека. Потому что в устремленных на меня глазах была не только благодарность. В них было тепло, от которого немели руки, и еще что-то большее… гораздо большее, чем я могла принять.
К горлу подступил комок. Ну почему все именно так? Почему именно сейчас перед глазами снова всплывает его лицо? Хмурит светлые брови и щурит желтые, круглые, как у птицы, глаза…
Дей все понял правильно. Он всегда и все понимал правильно.
— Иди спать, Лис. — Голос у него был ровный и сухой, как потрескивающие в огне дрова.
— А как же дозор? — Я не знала, куда спрятать руки.
— Твой трибул отдал приказ, так что не пререкайся, а выполняй. — Улыбнувшись уголком рта, Дей с деланым любопытством принялся рыться в корзине с лепешками.
Поднявшись, я отряхнула пепел с подола файтона и, придерживая ладонью сопящего Хууба, скатившегося куда-то к животу, направилась к ближайшей палатке.
— Да хранит твой сон Туанская дева, Лис.
Наверное, последние слова, больше похожие на шелест степных трав, мне все же послышались.
Мы покинули лагерь с рассветом и двигались почти без остановок, так что к тому времени, как алый шар Годара и пушистый мячик Амрута уже почти опустились за горизонт, окрасив небо нежной закатной дымкой, нашим глазам открылось удивительное зрелище, какое являла собой крепость Айхуль-Ра.
Как со значительным видом сообщил нам претор, в переводе с древнекаррского это означало «перемычка» или «сустав», и расположение крепости полностью оправдывало такое необычное название.
Как гигантская рыбья кость, застрявшая в горле неведомого чудовища, она находилась между двух горных гряд — настолько высоких, что даже издали не видно было их вершин, скрытых за плотной пеленой тумана, и, поговаривали, будто сами драконы боятся летать сквозь эту непроницаемую завесу, похожую на серое войлочное одеяло. Наверное, этим и объяснялось столь яростное желание крылатых захватить крепость.