Я восхищенно поцокала языком.
— Что, неужели и замок есть?
— А то! — отозвался музыкант, горделиво выпячивая грудь. — И прилежащая вотчина на отшибе. Деревенские пейзажи, парное молоко, румяные крестьянки… — Фудо, с блаженным видом прикрыв глаза, чмокнул губами. — Лепота! Я там проездом как-то был.
— Почему не остался?
— Не по душе мне сытый быт. — Парень извлек из кожаного чехла лютню и принялся подкручивать колки. — В ушах должен свистеть ветер, в голове цвести лютики, а в желудке — выть голодные василиски!
— Рецепт идеального барда, — хмыкнула я.
Фудо кивнул, мурлыча что-то неразборчивое себе под нос.
— Но как тебя все-таки угораздило? Слышала, ты героически спас от хандры младшую королевишну…
— Принцессу Леллиан. — Губы музыканта тронула едва различимая улыбка. — Именно она настояла на столь несоразмерной награде за одну-единственную песню.
Я с любопытством посмотрела на друга. В его глазах читалась настоящая нежность.
— Красивая?
— Как Туанская дева, — мечтательно протянул Фудо и тут же с подозрением покосился на меня. — Только попробуй сказать какую-нибудь сальность! Ей и пятнадцати весен нет!
— Чей бы василиск шипел, — проворчала я. — А у кого морда как у кота, упавшего в крынку со сметаной?
— Ну… — Фудо смущенно поскреб кончик носа, — она и правда само очарование. Объявила меня рыцарем Правой туфельки, представляешь?
— Хорошо хоть не рыцарем панталон, — съехидничала я.
— Да ну тебя! — добродушно отмахнулся музыкант и принялся наигрывать на лютне какой-то меланхоличный мотив.
Хлесткий, как пощечина, ветер ударил в лицо, растрепал волосы. Поежившись, я прижала теплую кружку к щеке.
Погода в горах переменчива, будто легкомысленная женщина. Еще совсем недавно небо можно было принять за черную бархатную подушку, утыканную булавками с круглыми сияющими шляпками на концах, — таким оно было звездным; теперь же, затянутое плотными, набрякшими, как опухшие веки, тучами, оно в любую секунду грозилось разразиться ливнем.
— Дождь будет, — непонятно зачем сказала я.
Фудо извлек из лютни несколько душераздирающих аккордов и со вздохом спрятал ее в чехол. Вместе с погодой неуловимо изменилась и атмосфера вокруг. Солдаты, поскучнев, расходились по палаткам. Низко над землей носились летучие мыши, в воздухе остро пахло озоном и, как мне показалось, едва ощутимой, неясной тревогой.
— Здесь часто дождит, — сказал музыкант. — Настоящее болото, как только еще не квакаем…
— Они ведь скоро нападут, да?
Я спросила и тут же пожалела об этом. Захотелось превратиться в улитку и спрятаться под спасительный панцирь или, как страус, уткнуть голову в песок — лишь бы не слышать ответа… Но поблизости был только дымящий из-за влаги костер, и прятать в нем голову было, по меньшей мере, небезопасно.