– Так точно.
– Свободен. Через три дня жду с докладом. И… очень тебя прошу, Валентин Сергеевич! Сделай так, чтобы я окончательно не разочаровался и в тебе, и в твоих людях.
Иващенко, обычно такой шумный и жизнерадостный, вышел из кабинета в приемную бледный, осунувшийся и словно бы в одночасье постаревший.
Игнорируя приветствия коллег, вообще ни на кого не глядя, он добрел до туалета, повернул кран и долго, шумно плескался под умывальником.
Словно бы смывая с себя поведанную Томашевским информацию…
* * *
Обильно потея, Хромов сосредоточенно тыкал пальцем в клавиатуру «Ремингтона» образца 1905 года. Причем к каждому тычку он прикладывал такое усилие, что со стороны казалось, будто он не печатает текст, а характерным движением указательного пальца методично вгоняет в машинку канцелярские кнопки.
– Вовка! Как пишется «некоммуникабельный»?
– А? Что? – запоздало и непонимающе среагировал на вопрос Кудрявцев.
– Я говорю: коммуникабельный – два «мэ» или одно?
– Два… Да какая, на хрен, разница?
– Большая, – рассудил Хромов, весомо втыкая вторую «мэ». – Знаешь как нас в свое время сельский учитель наставлял? «По грамоте осекся – вот цифирь и не далась…» Да, ты часом не в курсе: где у нас Яровой шлындает?
– Понятия не имею.
– Да что с тобой, Володька, такое творится-то, а? Такое ощущение, словно бы с прошлой недели не с той ноги жить начал? Или все Леночку свою забыть не можешь?
– Да пошел ты!
– Але! Товарищ Кудрявцев! За языком следи! А то ведь я тоже могу. На лубочную прозу перейти!
Глуша зарождающиеся страсти, с противным скрипом приоткрылась дверь, и в кабинет заглянул Иващенко:
– Кудрявцев! Выйди, потолковать нужно. Хромов!
– Я!
– Когда дверные петли смажете? Если самим лень жопу оторвать, напишите заявку коменданту!
– Уже.
– Что?
– Вот, видите, Валентин Сергеевич: сижу – печатаю. Заявку.
– Тьфу! Трепач!..
* * *
Длиннющий и безликий ведомственный коридор в эти дневные часы был традиционно пустынен – основная движуха, как правило, начиналась здесь ближе к ночи. Какое-то время старый да малый молча стояли в коридоре друг против друга: Кудрявцев вопросительно смотрел на Иващенко, а тот продолжал держать паузу, не зная с чего начать.
Наконец решился:
– Долго и обстоятельно я с тобой, Володя, потом говорить стану. А пока ответь мне только на один вопрос: ты что, в самом деле изнасиловал жену инженера Алексеева?
– Я… я… я не насиловал… Елену…
В уголках глаз Валентина Сергеевича вспыхнули крохотные огоньки надежды. Впрочем, как вспыхнули, так и погасли.
Ибо далее последовало вымученное кудрявцевское: