«В жизни часто происходит то, что изменить невозможно. Прошлое не перепишешь. Но каждый из нас в силах изменить отношение к случившемуся. Когда мне поставили диагноз “рассеянный склероз”, я был успешен, востребован. Обо мне писали газеты и журналы Турции, президент вручил звание Почетного гражданина.
В один день все это утратило важность. Теперь мой иммунитет воюет с мозгом, уничтожая миелиновую оболочку нервных волокон.
Я стал забывать элементарные слова, походка деформировалась, зрение рухнуло. Вижу кадр, но не могу его передать. Тяжело, когда хочешь создать, но не можешь физически.
Не стал никому ничего рассказывать, отменил все проекты. Уехал. Поддерживаю связь только с лечащим врачом. С Дуйгу расстался. Ей всего двадцать два, вся жизнь впереди, не хочу быть обузой.
Теперь живу тут. Счастлив. Не так, как раньше. По-другому. До болезни творчество для меня было в жизни главным. Теперь сполна проживаю каждый новый день, научился замечать то, чего не видел раньше. Впечатления записываю в своем интернет-блоге. Под псевдонимом. Уже собрался немаленький круг читателей, и мне этого достаточно. Оставшуюся в Стамбуле квартиру сдаю, денег на жизнь хватает».
Врач запретил Барышу долгие физические нагрузки. Но он не останавливается и, опираясь на трость, продолжает шагать.
«Верю в то, что, если продолжать движение, мозг проложит дорожку к исцелению, и я смогу нормально перемещаться в пространстве».
Временами наш путь проходит во мраке: когда не знаешь, что ждет впереди, и сомневаешься в ценности того, что осталось за плечами. Все словно утрачивает красоту – ты ее вроде помнишь, но больше не видишь. Будто на любимые картинки набросили плотную ткань, как мы делали это перед отъездом с дачи. Сил сбросить эту драпировку нет, да и желания тоже.
Нури называет эти дни «когда душа болеет»: «Их надо переживать, даже если они станут неделями, месяцами». В такие времена нужно просто быть. Не подавлять, не играть, не идти, не двигаться вообще. Просто быть. Дышать. Ждать дня, когда почувствуешь, что воздух, который вдыхаешь, вдруг наполнился свежестью весны и ароматом маминого пирога с одной из тех картинок, с которой ткань просто-напросто сползла под тяжестью пыли.
И все краски ожили. И все внутри улыбается. Как прежде.
22
В какой-то момент мне стало тесно в городе, в котором родился и вырос. Все вроде было хорошо – любил места своих первых открытий. Но меня не покидало ощущение того, что я нахожусь в комнате – родной, светлой и просторной – и в ней задыхаюсь. Будто окна не открываются, и лишь cквозь узкие щели рамы задувает ветерок.