— Вот что, дорогуши. Сегодня ночью субботник. Забирайте старшеклассников и вместе с ними — в поле. Погода над нами смилостивилась. Надолго ли? Надо спасать хлеб.
— Придем, Настасья Федоровна.
Возле дома с резными зелеными наличниками копошился старик, окапывая завалину. Ускова остановилась.
— Митрич!
Старик распрямился. Прикрыв ладонью глаза, уставился на женщин.
— Что разглядываешь, не узнал? Любка дома?
— Пошто не узнал. Любка только прибегла.
— Покличь-ка ее.
Дед постучал в окно.
И вот перед Настасьей Федоровной стоит низенькая круглолицая девушка в старом ватнике нараспашку.
— Чего звали?
— Обойди еще раз своих комсомольцев, строго-настрого упреди. С вас другие будут брать пример, вы уж не подгадьте.
— Не подведем, Настасья Федоровна. Все будут, — с задором протараторила толстушка.
— Ну-ну. — Ускова улыбнулась и двинулась дальше.
Так и добирались они до ее дома, может, час, а может, и больше. То она сама останавливала нужных людей и еще раз напоминала, каких лошадей запрягать, сколько фонарей приготовить, куда перегнать комбайн. А то ее задерживали, жаловались, требовали. Одному понадобилась лошадь, другому гвозди, третьему мешки. Кого-то незаслуженно обидел бригадир, кто-то не согласен с перемещением по работе.
Ускова терпеливо выслушивала всех. И тут же просила, приказывала, приструнивала. И все это спокойно, по-деловому, коротко и четко. Федотова внимательно следила за председательшей, проникаясь к ней все большим и большим уважением.
6.
Едва ранние осенние сумерки затемнили окна, улицы ожили, загудели пчелиным роем. Старики, женщины, подростки, инвалиды — все шли к правлению. Там они рассаживались по телегам и исчезали в темноте.
В одной из переполненных телег уехали и Ускова с Федотовой. Миновав околицу, подвода свернула в поле. Телегу немилосердно подкидывало и трясло. Девчата взвизгивали, хохотали. Стало совсем темно, когда остановились у освещенного фонарями комбайна. Вокруг машины толпилось много людей. У барабана копошился парень в замасленном драном комбинезоне.
— Готов, Фома? — спросила его Ускова.
— Готов, Настасья Федоровна.
Она подняла над головой фонарь и закричала:
— Филатовна! Давай сюда со своими доярками! Будете снопы разрезать.
— Митерев! Митерев! Где тебя черти носят? Бери девок из огородной бригады — солому копнить.
— Любка! Рассаживай своих по телегам. Айда за снопами!
Ускова повесила фонарь на место.
— Давай, Фома.
Перекрывая все звуки, загудел мотор. На деревянный стол возле хедера-транспортера полетели развязанные снопы. Комбайнер взял охапку, встряхнул и сунул в барабан. Комбайн будто захлебнулся, потом заурчал злобно, надсадно, протестующе.