Молча сели за стол.
Полина Михайловна пододвинула мужу сковородку с яичницей. Налила ему полный стакан водки. Себе с матерью тоже по рюмочке.
Старуха встала с рюмкой в руках. Встали и Андрей с Полиной.
— Ну, сынок, с благополучным прибытием тебя…
Скоро Андрей захмелел. Отодвинул тарелку, облокотился на стол и курил папиросу за папиросой, сосредоточенно глядя перед собой на оклеенную выцветшими обоями стену.
— Дай-ка, Андрюша, прикурить. — Полина Михайловна тронула мужа за локоть.
— Ты разве куришь? — удивился он.
— Курю.
— И водку пьешь?
— А как же.
— И мужиков любишь?
— Люблю одного. Да он, видно, не догадывается. Только дым пускает. На меня и не смотрит…
— Ну, детки, я побегу за хлебом. — Мать поднялась. — Потом насчет баньки расстараюсь.
И вот они остались вдвоем.
Полина Михайловна вышла в кухню, накинула крючок на входную дверь.
Вернулась, подсела к мужу.
— Тебе отдохнуть бы, Андрюшенька, — сказала она гортанным голосом. — Приляг… Пойдем…
— Сейчас… Вот докурю.
— Потом докуришь. — Она вынула из его рта папиросу. Сделала несколько затяжек. Потушила окурок. Поднялась с места. Разобрала постель.
Он вдруг так грохнул по столу, что вся посуда заговорила разными голосами. Не глядя на жену, налил стакан водки. Выпил залпом и торопливо прикурил новую папиросу. Полина Михайловна бросилась к мужу, успокаивающе провела ладонью по его колену.
— Что с тобой, Андрюша?
— Слушай, Поля, — заговорил он с трудом. — Нам надо все решить. Сейчас. Сразу. Я ведь сначала не хотел ехать домой…
— О чем ты? — Губы Полины Михайловны задрожали. — Что случилось?
— Видишь ли… — он мучительно напрягся. Покусал нижнюю губу. — Меня сильно контузило во время взрыва. Я долго и гово… говор-ить не мог. — По его искаженному страданием лицу потекли мелкие капельки пота. — Речь восстановилась. С-слух тоже. Но это все ерунда. А вот… Я сейчас уже не я. Понимаешь?
Она вцепилась в уголок скатерти. Не переводя дыхания, сидела с раскрытым ртом, смотрела на мужа и никак не могла понять смысла сказанных слов.
«Что случилось. Что он говорит? Какая контузия? Что значит я не я? Я не я. Психическое что-то? Да нет, он просто выпил. — Беззвучно пошевелила высушенными волнением губами. — Какие у него глаза. Что это он? Надо успокоить его. Но почему он так на меня смотрит? За что?»
…Да, Андрей смотрел на жену со злобой, даже с ненавистью.
И вдруг закричал:
— Почему ты молчишь?! Не поняла… — осекся, приблизил к ней страшное, обезображенное болью и гневом лицо и совсем тихо договорил: — Я теперь бракованный. Все вроде на месте и… не получается, сволочь. — Скрипнул зубами. — По-теха. — И заплакал.