— О, вы ещё здесь. Какая удача, что вы ещё не ушли. Просто замечательно! С ней прямо ужас! — Миссис Реддик махнула рукой в сторону дочери, которая стояла абсолютно спокойно, казалось, за сотни миль отсюда, пренебрежительно поглядывая сверху вниз, и чертила ногой завитки на ступеньке. — Ей не разрешили войти. Я клялась, что ей двадцать один. Но они не поверили мне. Я показала этому на входе бумажник. На большее я не отважилась. Всё бесполезно. Он просто издевался… А сейчас я встретила миссис Макьюин из Нью — Йорка. Она только что выиграла тринадцать тысяч в отдельном зале — и она хочет, чтобы я вернулась, пока удача на её стороне. Конечно, я не могу её оставить. Вот если бы вы…
При этих словах она взглянула на мать испепеляющим взглядом.
— Почему Вы не можете оставить меня? — сказала она гневно. Что за вздор! Как Вы смеете устраивать подобную сцену? Это последний раз, когда я согласилась пойти с Вами. Вы действительно совсем не выбираете слова. — Она посмотрела на свою мать сверху вниз. — Успокойтесь, — с достоинством произнесла она.
Миссис Реддик была в отчаянии, просто в отчаянии. Ей безумно хотелось возвратиться к миссис Макьюин, но в то же самое время…
Я набрался храбрости.
— Не хотите ли — не хотите ли выпить чаю с — нами?
— Да, да, она будет рада. Это, что я хотела, да, дорогая? Миссис Макьюин… Я вернусь сюда через час… или меньше… Я буду…
Миссис Реддик бросилась вверх по лестнице. Я заметил, что ее сумка вновь была открыта.
И вот, мы остались втроем. Но это было не по моей вине. Хенни тоже выглядел так, как будто его придавило к земле. Когда подъехал автомобиль, она закуталась в своё темное пальто — чтобы не запачкаться. Даже её маленькие ножки выглядели так, как будто с презрением спускались вниз по лестнице.
— Мне ужасно жаль, — пробормотал я, когда машина тронулась с места.
— О, ничего страшного, — сказала она. — Мне не хочется выглядеть на двадцать один. Да и кому бы захотелось, если тебе семнадцать лет! Просто — и она слегка вздрогнула — глупость, которую я ненавижу, когда на тебя пялятся старые толстые мужчины. Животные!
Хенни бросил на неё быстрый взгляд, а затем высунулся в окно.
Мы подъехали к огромному дворцу из бело — розового мрамора, с апельсиновыми деревьями в черных с золотом кадках у дверей.
— Может быть, зайдём сюда? — предложил я.
Она помедлила, огляделась, закусила губу и сдалась.
— Ну, хорошо, да и куда ещё идти, — сказала она. — Выходи, Хенни.
Я пошёл первым — конечно, чтобы найти столик — она следовала за мной. Но худшее из всего, что с нами был её младший брат, которому было только двенадцать лет. Это было последней каплей — ребёнок, который следовал за ней по пятам.