Не раздумывая, рванул на зов. Слепо, безумно желая оказаться там, где сейчас была моя Равная. Плетение заклинаний сорвалось с пальцев быстрее, чем я успел понять, что и для чего делать.
Прыжок. Стремительный, выматывающий, вытягивающий силы. Я шёл по следу, оставшемуся от бури чувств, лишь каким-то чудом не сведшей меня с ума, погружаясь в чужую боль, безысходность и отчаяние. Пожалуй, только многолетний опыт защиты сознания позволил сохранить хотя бы остатки разума, отчаянно надеявшегося, что чутьё подвело, ошиблось. Что всё будет хорошо. Но когда Хранители слышали чужие молитвы?
Переход выбросил на выжженную, потрескавшуюся землю. В воздух поднялся столб пыли и пепла, медленно опадающий. Ни единого движения ветра, звука или хоть какого-то признака жизни. Вокруг пустыня с остатками обгоревших руин, редкими чахлыми, почерневшими под воздействием магического пламени стволами деревьев, осыпающихся едкой пылью, стоило только пройти мимо. И именно здесь ощущался тонкий, эфемерно-зыбкий след последних эмоций Кораны. Всё, что удалось уловить.
Опустившись на колени, положил ладони на тёмно-серую, местами желтоватую траву. Глупая надежда билась внутри, отчаянная и такая хрупкая, с прозрачными слабыми крыльями. Она нашёптывала, навевала сладкие иллюзии, что любимой здесь не было.
Только вот та самая пресловутая рациональная сторона звериной натуры твёрдо и бескомпромиссно говорила об одном: уйти живым отсюда не смог бы никто… Даже Мантикора.
Закрыл глаза, пытаясь дотянуться до неё, почувствовать хоть какой-то отклик. А наткнулся на острую боль пустоты и оборванной связи. Там, где обычно царила любимая женщина, сейчас не было ничего. Ни-че-го.
– Корана… – Голос звучал беспомощно и растерянно, когти скребли землю. – Кора… Любимая…
Лёгкий порыв ветра. Такой родной и знакомый запах домашнего уюта, сладкой свежей выпечки и ласкового тепла. Что-то скользнуло по щеке. Встрепенувшись, оглянулся, успев уловить краем глаза движение сбоку.
Надежда обожгла изнутри. Резко поднявшись, осмотрелся и шагах в пяти от того места, где стоял, увидел смутный, колеблющийся силуэт, закутанный в чёрный плащ с глубоким капюшоном. Белая маска не давала разглядеть, кто это, но почему-то за ней чётко увидел такое родное и любимое лицо. И эта фигура манила рукой, улыбалась, звала за собой.
Не думая, бросился к ней, спеша успеть, ощутить, прикоснуться. Хотелось снова обнять её, попробовать на вкус, поцеловать. Заглушить боль и успокоить отчаянно рвущееся из груди сердце. Но как только я приблизился к силуэту, тот снова оказался в отдалении, будто играя, с лёгкостью преодолев расстояние и уйдя от попытки схватить его, заключить в объятия.