— Но, Лайон, после всех его заслуг…. Одна ошибка простительна.
— Для нас — да, но не для него. Он был в ужасе, что эта битва стала одной из поворотных точек в войне. Именно после нее его стали превозносить как героя. Великая победа, но именно это сражение поразило его как солдата и как человека. Когда он вернулся домой, где его славили и награждали, он не смог справиться с внутренним конфликтом. Он не чувствовал себя героем, он чувствовал себе предателем.
— Быть не может!
— Не предателем по отношению к своей стране, но к людям, которые ему доверяли и следовали за ним. Он так и не смог с этим справиться, так что он вышел в отставку, приехал сюда и скрылся от всего света, от любых напоминаний о лжи, в которой он жил.
Они немного помолчали, потом она заговорила:
— Никто не осудил бы его, Лайон. Он был уважаемым человеком, героем, лидером в то время, когда Америке нужны были герои и лидеры. Это было поле боя, простирающиеся на многие мили. Посреди окружающего хаоса он мог решить, что совершил ошибку, которой на самом деле не совершал.
— Я знаю это, Энди. Ты это знаешь. Но когда я достаточно подрос, чтобы понять причины его ухода от мира, прошло слишком много времени, и я так и не смог переубедить отца, — грустно проговорил Лайон. — Он умер, все еще сожалея о том единственном дне, будто других в его жизни и не было. Неважно, что сказала бы общественность, узнай они об этом. Он судил себя строже, чем кто бы то ни было.
— Как это печально. Он был таким замечательным человеком, Лайон, таким милым.
— Папа тоже был о тебе высокого мнения, — заметил он чуть веселее и погладил ее волосы.
Она откинула голову назад, чтобы посмотреть на него.
— Правда?
— Да, он считал, что у тебя отличная фигура.
— Яблочко от яблони.
— И, — продолжил он, игнорируя ее шпильку, — в день своей смерти он сказал мне, раз я оказался таким большим идиотом, что позволил тебе уйти, то заслуживаю того, чтобы остаться в одиночестве.
— На что ты ответил?..
— Это не стоит повторения. Скажем так, я был не в настроении.
— А теперь?
— Теперь я устал и хочу спать, но не способен перенести мысль о том, что зря потрачу время, пока ты лежишь голая в моей постели.
— Будет лучше, если я скажу, что тоже хочу спать?
Лайон улыбнулся и поцеловал ее. Укладываясь, он притянул ее спину к своей груди и крепко прижал, будто прилаживая кусочек пазла. Энди громко кашлянула.
— Мистер Рэтлиф, должно быть, вы не в курсе, где находится ваша рука.
— Да нет, вообще-то я в курсе, но надеялся, что ты не заметишь.
— Не изволите ли вы вести себя как джентльмен и убрать ее.