— Нет, Лайон, кажется, опустил детали относительно своего поведения, но это на него похоже.
Генерал промокнул набежавшие от кашля слезы льняным белым платком. Когда он закончил, Энди могла поклясться, что разглядела искорки лукавого веселья в его глазах.
— Он сказал мне, что очередная газетная гадюка вынюхивает обо мне в городе, задает вопросы. Он назвал вас… дайте подумать… пронырливой сучкой. Да, думаю, я в точности его процитировал. Еще он сказал, что вы считаете, будто можете вытянуть информацию даже у трупа, используя свое хорошенькое личико и фигуру. Затем он описал вас в мельчайших деталях.
Густая краска залила ее лицо, Энди в гневе крепко сжала зубы. Вот подлец! Гадюка. Сучка. Подумать только, он обвинил ее в чем-то настолько мерзком. Ей очень хотелось поддаться гневу, ощутить его в полную силу, но она заметила, что генерал с большим интересом следит за ее реакцией на слова Лайона.
— Генерал Рэтлиф, мне хотелось бы, чтобы вы поняли — ваш сын составил ошибочное мнение обо мне. Это правда: я задавала вопросы о вас и вашей жизни здесь, на ранчо, но я делала это только потому…
— Вам нет нужды оправдываться передо мной, мисс Малоун. Я просто рассказываю вам, какое сильное впечатление вы произвели на Лайона. Чтобы я мог составить свое собственное непредвзятое мнение, позвольте мне задать несколько вопросов. Вы работаете на кабельном телевидении и хотите взять у меня интервью для вашей передачи, все верно?
— Да, сэр. Мы, то есть я, хотим сделать серию интервью, которые будут транслироваться по вечерам в течение недели. Каждая программа идет по полчаса.
— Почему?
— Почему? — эхом отозвалась она, не уловив суть вопроса.
— Почему вы хотите взять у меня интервью?
Она уставилась на него в замешательстве, потом тряхнула головой и сказала:
— Вы можете с легкостью угадать мой ответ, генерал. Вы — часть американской истории, ваше имя будет в каждом учебнике о Второй мировой войне. Годами вы жили затворником на этом ранчо. Люди хотят знать, в чем причина. Они хотят знать, чем вы заняты.
— Я могу ответить на этот вопрос одним словом — ничем. День за днем я сижу здесь и старею, разрушаюсь, жду смерти. — Он приподнял открытую ладонь, заметив, что она хочет ему возразить. — Итак, мисс Малоун, если мы будем работать вместе, мы должны быть честны друг с другом. Скоро я умру. Я очень долго этого ждал и даже желаю этого: я устал быть старым и бесполезным.
На это ей было нечего сказать, некоторое время они просто смотрели друг на друга. Первым заговорил генерал:
— Допустим, гипотетически, что я согласился дать вам интервью. Могу я поставить условия своей, так скажем, капитуляции?