Она приехала в эти холмистые техасские края пару дней назад и все это время чувствовала себя не в своей тарелке. Осторожные, вежливые расспросы, которые обычно открывали ей закрытые для других двери, здесь ничем не помогли. Казалось, жители Кервилла защищали Лайона Рэтлифа и его затворника-отца — главную цель Энди.
Генерал Майкл Рэтлиф был последним оставшимся в живых генералом — участником Второй мировой войны. Она поклялась взять у него интервью для своего телешоу. И если отрывочные сообщения о его ухудшающемся здоровье были правдой, Энди нужно было спешить. Между тем ее поездка пока что не дала и проблеска надежды на свершение задуманного.
Гейб Сандерс стал теперь так же сдержан и скуп на слова, как все, с кем она сталкивалась до него. Девушка решительно приподняла подбородок, при этом на ее приятном, сердцевидной формы лице появилась обворожительная улыбка. Глаза цвета виски игриво блестели.
— Мистер Сандерс, не будете ли вы так добры добавить кусочек лайма в мой чай?
— Как насчет лимона? Подойдет? — заметно смутившись от произошедшей перемены, спросил Гейб.
— Отлично, спасибо. — Уверенность вернулась к ней, она изящным жестом откинула назад прядь золотисто-каштановых волос.
Энди использовала свою привлекательность, чтобы выудить информацию, только в самых крайних случаях. Такие приемы бесили ее. Она предпочла бы общаться с источниками с той прямотой, которую позволяют себе мужчины-репортеры. Однако в случае необходимости она не чуралась пользоваться своим преимуществом: если кто-то находит ее необычную внешность интересной, почему бы не полюбезничать. Отец, обладавший некоторыми поэтическим задатками, однажды сравнил ее с десертом из ванильного мороженого с «Амаретто», политым карамельным соусом.
— Спасибо, — повторила она, когда Гейб вернулся с двумя дольками лимона на блюдечке.
Она выжала лимонный сок в стакан с чаем, чтобы хоть как-то разбавить переслащенный напиток, больше напоминавший сироп.
— Ты ведь не из здешних, да?
Она почувствовала искушение солгать, однако вдруг поняла, что с шутками пора кончать.
— Нет. Сейчас я живу в Нэшвиле, а выросла в Индиане.
— Нэшвил? Вы случаем не в «Гранд Оле Опри»[1] работаете?
Она засмеялась и покачала головой:
— Нет, я работаю на независимый кабельный телеканал.
— Кабельный? — Брови Гейба подскочили вверх, и Энди подумала, что это, пожалуй, самая выразительная часть его лица. — Вы что, телезвезда? Вас можно увидеть по телику?
— Иногда. У меня свое телешоу, которое транслируют во всех штатах. Я беру интервью у разных людей.
— Интервью? — он посмотрел ей за плечо, оглядывая зал с посетителями, как будто ища кого-то, у кого она могла бы взять интервью. Внезапно глаза его засветились догадкой, и он снова обратил к ней взгляд: