— Класс, это было превосходно. Жаль, что нельзя сделать этот фрагмент длиннее. Кажется, вы оба только начали разогреваться.
— Я готов продолжить, если вы за, Энди, — удивил ее генерал.
— Я не хочу, чтобы вы перенапрягались.
— Папа, лучше остановиться, иначе ты слишком устанешь.
— Я в порядке, Лайон. Правда, — сказал старик, чуть поворачиваясь к сыну, который стоял, как часовой, в противоположном конце комнаты. — Давайте продолжим.
— Джеф? — спросила Энди.
— Я готов, мне нравится эта экспозиция.
Они записали еще одну получасовку и закончили съемки еще до ланча.
Лайон отправился обедать вместе с отцом в его спальню. Для Энди и ребят Грэйси накрыла в столовой. Они быстро закончили с едой и потягивали холодный чай, обсуждая планы на оставшиеся дни и уже сделанные записи.
— Он крепче, чем я думал, — сказал Джеф, выплевывая оливковую косточку. — Когда Лес сказал мне, что старику восемьдесят, я подумал: «Господи, что мы будем делать, если он начнет отключаться или заговариваться?»
Энди вспыхнула:
— Он, может, и болен, но не страдает старческим маразмом.
— Не кипятись, Энди. Я ничего такого не имел в виду.
— Я не ожидал от него такого хорошего чувства юмора — как вчера, когда он признался, что не очень хороший стрелок, — вставил Джил примирительно.
— Жарко тут, как в аду, — проворчал Тони, но его замечание все проигнорировали.
— Только я все думаю, что за секреты старик скрывает, — небрежно проронил Джеф.
Для Энди его слова имели эффект разорвавшейся бомбы.
— Что ты имеешь в виду? — спросила она, резко повернувшись к нему. — С чего ты взял, что ему есть, что скрывать?
— Лес сказал, он не хочет говорить про войну, — усмехнулся Джеф, — что у него могут быть тайны, о которых он никому не хочет рассказывать.
— Лес — больной. Ты знаешь, ему в голову часто приходят бредовые идеи.
— Которые обычно оказываются правдой, — ответил оператор.
— Не в этот раз.
— Ты уверена? Лес сказал, ты собиралась подружиться с его сыном и вытянуть из него какую-нибудь информацию. Как насчет этого? Нашла лакомые кусочки?
Вдруг какой-то звук позади привлек их внимание. Они обернулись: в проходе, ведущем в холл, стоял Лайон. Он смотрел на Энди, и глаза у него были почти черные. В руках он сжимал свою соломенную шляпу так, что костяшки пальцев побелели.
— Я хотел предложить вам поплавать в бассейне после ланча, — проговорил он. Казалось, слова даются ему с трудом. — Купальные костюмы, полотенца и все прочее найдете в кабинке для переодевания.
Он надел шляпу и надвинул ее на самые глаза, милосердно скрыв свой осуждающий взгляд от Энди. Лайон пошел к выходу, и эхо его шагов по каменным плитам отзывалось похоронным звоном в ее голове.