Я научусь доверять ему, хоть и будет не просто. Ведь вся моя жизнь — один бесконечный урок, что мужчинам доверять нельзя. Можно манипулировать, пользоваться, добиваться от них нужного, а доверять — никогда.
Но я научусь. Почему? Потому что действительно люблю его. А еще потому, что люблю наших детей. И остается надеяться, что он полюбит их тоже. Эта последняя мысль всколыхнула очередную волну паники, но я вовремя сообразила, снова браслет шалит. Похоже, чтоб не натворить бед до утра придётся принять меры.
Тётушка понимающе улыбнулась, еще раз поцеловала меня и пошла спать, посоветовав мне заняться тем же. А я направилась в детскую.
Горничная, присматривавшая за малышами, дремала в кресле, но открыла глаза, едва я вошла в комнату. В углу на подстилках завозились щены. Девушку я отпустила.
— Дети, кажется, мама нашла вам папу, — еле слышно прошептала я подходя ближе к кроватям. — И я очень надеюсь, что он полюбит вас так же, как люблю я. По-другому и быть не может.
Лали завозилась во сне, хныкнула. Может приснилось что, или животик заболел. Я присела на край кроватки, поглаживая тёмные волосики, вьющиеся на концах. Девчушка засопела, повернулась на другой бок, сунула в рот большой палец и успокоилась.
Хотела пересесть к Леону, но в этот момент пришел отклик от настроенной мною защиты дома. И почти сразу со стороны спальни что-то запищало.
В спальню я входила пригнувшись, навесив на себя щит и уже призывая на пальцы воду в цветочных вазах на полу и снег, лежащий на балконе за окном. Арван стоял у балконной двери, и вертел в руках тряпичного енота-пищалку. Видимо, наступил в темноте, на забытую детьми игрушку, когда проник в спальню.
Отпустила стихию. Даже спрашивать не буду, как он сюда проник. После минутного молчания он не выдержал первым:
— Знаешь, я не буду спрашивать, как ты это сделала, — он прошелся, оставляя на светлом ковре влажные следы, — Но записка, это был уже перебор.
— Почему? — я обижаться начала.
— «Дорогой, прости, я не нарочно. Буду дома. Досье забрала почитать, у Кристона есть еще. P.S.: Если что — меняоклеветали!», — зачитал он сильно измятый клочок бумаги, который, судя по всему, жевали. — Что ты так не хотела мне показывать в той папке? Кто ты на самом деле? Мне кажется, я имею право знать, ведь ты согласилась стать моей женой.
Я припомнила обстоятельства, при которых соглашалась, и сразу приятный спазм разошелся по телу вместе с волной мурашек. Выдохнула, но прежде чем ответить, молча прошла к прикроватной тумбе. Извлекла увесистый ларец. Пока ковырялась во флаконах, он ходил по комнате, рассматривал что-то на каминной полке, кажется даже в карточкой из букеташелестел. Наконец я нашла нужное зелье, накапала себе в мерную ложечку из флакона.