— Врет! — вскрикнул Михайлушко. — Врет!
— Нет, не врет! — гневно воскликнул Филька. — Это Богдашка так его просил: отринь сына Федора! А государь на эти его подлые слова крепко разгневался, схватил шахмату и покраснел весь, щеки посинели, глаза из глазниц полезли, язык высунулся… И повалился на пол, раз-другой дрыгнулся и помер. А может, и не раз. Может, он долго дрыгался. А эти… Да чего и говорить! Вот где уже страху натерпелись! Родька говорил: боялись шелохнуться! Так они и простояли, как столбы, пока поп Федоска, государев поп крестовый, не зашел, посмотрел на это все и говорит: так он же мертвый, идолы! Куда вы смотрели? И к нему. И ну читать отходную! Да только какая уже отходная, если он почти окоченел. Вот как государь преставился.
Маркел подумал и спросил:
— Откуда ты все это знаешь?
— Родька рассказывал.
— Тебе?
— Нет, зачем мне. Параске. Она с ним родня.
— Параска? Какая Параска?
— Как какая? Да та самая. Твоя Параска! За стенкой!
И Филька гыгыкнул. У Маркела загорелись щеки, и он сердито сказал:
— Ты мне тут не гыкай! Тут государево дело.
— Вестимо…
Маркел задумался. Взяло его сомнение! А что, подумал он, может, и в самом деле никуда пока что не идти, а только к Параске…
И еще сильнее покраснел, но зато твердо сказал:
— Ладно, об этом после. А пока, как князь велел, надо идти на посад. Как хочешь, Филя, а чтоб вывел!
— Так ты же говорил, что и так знаешь, куда он ходил.
— Знать-то знаю, но нужно проверить. Потому что мало ли что вдруг!
Филька молчал. Маркел повернулся к Михайлушку и приказал:
— Налей ему! Но немного.
Михайлушко вздохнул и начал наливать. Налил и отступил. Филька смотрел на чарку и не шевелился. Так он стоял немало времени. Потом вдруг резко подступил, взял чарку, посмотрел на образа, что-то быстро шепнул про себя и начал пить. Пил он медленно, сжав зубы. А когда допил, поставил чарку на место и решительно сказал:
— Ну, ладно! Есть одна дорожка… Не хотелось мне по ней идти, но что поделаешь, князь просит. — И, повернувшись к Михайлушку, спросил: — У тебя крепкая веревка есть?
— Для тебя всегда найдется, — ответил Михайлушко. — И даже удавку навяжу.
— Удавку пока что не надо, а только руки завязать, — сказал Филька без всякой обиды. — И, обращаясь к Маркелу, прибавил: — Поведешь меня, будто злодея. Нам бы только до стены дойти.
— Ты что, — спросил Михайлушко, — хочешь идти через Судный?
— Нет, — ответил Филька. — Через Судный уже поздно. Мы через Дальний застенок пойдем.
— Где это? — спросил Маркел.
— Я покажу, — ответил Филька. — Ты только смотри внимательно. Я буду веревку дергать. Куда дерну, туда поворачивай. И нам идти не близко, а через весь Кремль, так что смотри, не ошибись. — И, опять повернувшись к Михайлушку, строго сказал: — Чего встал? Давай веревку!