— Это мы знаем, — сказала Параска. — А у тебя что?
— Пока, слава Богу, ничего, — ответил дядя. — Ну, только Степан приходил со своими. Порылись кое-где, понюхались, забрали две бутыли и ушли. И пес с ними, с бутылями! — И, спохватившись, прибавил: — Да вы садитесь.
Параска села на лавку, а Маркел к столу. Дядя глянул на Маркела и спросил:
— По делу или как?
— По делу, по делу, — сказала Параска. — Но не про тебя.
— Да, про меня теперь дел нет, — невесело усмехнувшись, сказал дядя. — Нас теперь всех прогонят и наберут сюда новых. А меня первее всех прогонят.
— Это почему? — спросил Маркел.
— Ну а как же! — сказал дядя. — Скажут: тяжелая у тебя, Тимошка, рука. Государя насмерть запарил.
— Так он же после пара еще жил, — сказал Маркел.
— Жил, конечно, — согласился дядя. — А все равно ведь скажут. Люди же у нас такие. Лишь бы укусить. Как псы!
— А что, — спросил Маркел, — ты его и в самом деле тогда парил?
— А как же! — гордо сказал дядя. — Я! А кто еще? Туда кого попало только допусти, его уже давно бы насмерть запарили. Псы, опять же, говорю. А свое дело надо любить и знать, когда парку поддать, а когда вьюшку приоткрыть.
— А царь пар любил?
— Ох, не то слово! А любил, чтобы не продохнуть. Он, бывало, сидит на полке и только знай кричит: «Наддай еще!» А у тебя уже глаза наружу лезут. А он «наддай» да «наддай»! И наддаешь, а после сам не знаешь, как ты жив остался. А он хоть бы хны. Он только, если совсем жар, даже совсем почти смерть, тогда скажет: «Подай шапку».
— Деревянную?
— Зачем деревянную? Суконную, — сердито сказал дядя. — И рукавицы. Они тоже суконные. Персидского сукна. Га! Скажешь такое! — Дядя хмыкнул. — Царь в деревянной шапке! Может, еще и в деревянной шубе? Так он сейчас в каменной лежит, сам видел. Она ему давно была заказана, и он ходил, смотрел, как ее режут, ну, и указывал, конечно, если было надо. А деревянная шуба и шапка бывают только у шахматного царя — цесаря.
Сказав это, дядя победно усмехнулся. Параска приоткрыла рот. А Маркела будто огнем обожгло! Так вот откуда это все, подумал он, царь в деревянной шапке — это шахмата! Маркел встал и расстегнул ворот, чтобы было легче дышать, повернулся в угол, на иконы, увидел там святого Николу…
И вдруг ему стало все ясно и понятно, как на блюдечке: царь как только взял в руки ту шахмату, а это был шахматный царь, деревянный, так ему сразу стало худо, и он помер. От той шахматы! А где она теперь? Надо ее срочно найти и узнать, на нее что, порчу напустили, или ее ядом вымазали, как Аграфене титьку, или… Ну, и так далее. Маркел стоял посреди горницы и смотрел по сторонам, как зачумленный. Пока Параска не спросила: