Тук резко выдернул крайнего в строю мавра и подвел его за руку к ван Бромелю, забравшемуся выше колен в морскую воду.
Обер-капеллан ухватил поудобней кандидата в католики за химок и с головой макнул его в море…
– Кре-э-эщаю-у-у-у тебя… – загудел над волнами его глубокий баритон.
Очумевшая физиономия негра на секунду показалась из воды и сразу же нырнула туда опять…
– …во имя-а-а Отца-а-а и Сына…
Всхлип африканца, судорожно вдыхающего в себя воздух – и опять плеск воды…
– …и Свя-а-атога Духа-а-а, Аме-э-эн… – обер-капеллан с рычанием закончил фразу и окончательно извлек уже полноправного католика из воды. – На-ар-рекаю тебя Иосифом, чадо мое-э-э…
Сразу же подскочил Иост, сам напросившийся в ассистенты, и, набросив на мавра белый балахон, всунул ему в руки зажженную свечу.
Тук, нарисовав негру на лбу елеем крестик, утратил к нему всякий интерес и выдернул из строя следующего кандидата.
– Ох и ловко, однако, эти черти действуют… – залюбовался я слаженной работой моего церковного подразделения.
Так… за полчаса они всех нуждающихся обратят и наконец можно будет спокойно полазить по шебеке…
А они пусть потом доминиканца отпевают, как положено. И хоронят его на церковном дворе. Мне с этим возиться недосуг.
Глянул на солнышко, прикинул, сколько времени в запасе осталось, и едва достоял до конца церемонии. Время, время…
Толкнул перед новообращенными короткую речь. Пообещал, что дам им в руки оружие и покажу, кого убивать, ну и милостями за душегубство не обижу. Собственно, этого и хватило.
Африканцы еще находились под впечатлением от крещения и встретили мои слова дружным одобрительным ревом и бурной пляской…
М-да… надо бы как-то побыстрее их цивилизовать. А то они весь Бургундский Отель расшугают. Хотя в парадных палето лейб-гвардии африканцы смотреться будут неплохо. Уже точно знаю, что Карлу мое пополнение понравится. Падок он на внешние эффекты, вон ливреи своим лучникам тела чуть ли не каждый месяц меняет…
Потопал наконец-то я на шебеку. Постоял немного на трапе и послушал, как разговаривает корабль. Да, именно разговаривает, как живой. Шелест волн сливается с легким скрипом и потрескиванием корпуса, ветерок посвистывает среди рангоута и такелажа. Позвякивает небольшая бронзовая рында. Если добавить шум прибоя и крики чаек, носящихся над морем, то получается настоящая симфония, столь милая сердцу каждого моряка. Я не моряк в буквальном смысле слова, но могу часами так стоять и просто слушать.
Шебека поражала элегантностью, даже учитывая архаичность ее конструкции. Все-таки судно пятнадцатого века. Но все равно она имела свой непередаваемый шарм, присущий любому паруснику, даже малюсенькому ботику, несущему простой косой парус. Метров двадцать пять длиной, с довольно высоким корпусом. Выступающая усеченная корма и очень длинный, вынесенный вперед бушприт. Надстройка, расположенная далеко над ахтерштевнем, и фальшборт покрыты замысловатой резьбой с восточными мотивами. Три мачты: фок-мачта наклонена вперед, грот-мачта стоит прямо, а бизань склонилась немного назад. На косых длинных реях собраны латинские паруса.