– Это срочно.
Это все, что он сказал. Его брови были сурово сведены вместе. Несколько долгих мгновений я стояла и пялилась на Кейна и черную трубку, не в силах заставить себя столкнуться с неизбежным. Детский плач на другом конце провода вернул меня из оцепенения, и я выхватила телефон из его рук.
– Алло? – Мой голос дрожал.
– Кейси! Я пыталась дозвониться на твой сотовый, но ты не отвечала! – Я едва понимала, что говорит Ливи сквозь рыдания и вопли Мии. – Пожалуйста, приезжай домой! Какой-то ненормальный пытается выломать дверь! Он выкрикивает имя Мии! Я думаю, что он под наркотой. Я вызвала полицию!
Это все, что я услышала. Это все, что было мне нужно.
– Запритесь в ванной. Я еду, Ливи. Оставайтесь там!
Я нажала отбой. Слова вылетали краткими, сжатыми обрывками, словно их говорила не я. Я бросила Кейну:
– Это экстренно. Мия. Дочь Шторм. И моя сестра.
Кейн уже хватал ключи от машины и пиджак.
– Нэйт, стащи Шторм со сцены. Сейчас же. И пусть Джорджия и Лили займутся баром, – он обхватил меня рукой, аккуратно привлекая к себе. – А теперь объясни мне все по порядку, хорошо, Кейси?
Я чувствовала, будто мне дали под дых. Голова дернулась вверх-вниз, все чувства были сметены потоком криков и воплей, идущим изнутри. Шторм и я оказались в «Навигаторе»[24] Кейна и вымахнули на автостраду за тридцать секунд. Громоздкое тело Нэйта заполнило все пассажирское сиденье. Шторм, в одном серебристом бикини для своего акробатического номера, засыпала меня одними и теми же вопросами снова и снова, но все, что я могла делать, лишь кивать головой. «Дыши, – я слышала мамин голос. – Десять маленьких вдохов». Снова и снова. Они не помогают. Они никогда, блин, не помогают, черт побери! Я дрожала всем телом, опускаясь все глубже и глубже в темную бездну, где я оказывалась всегда, когда умирали любимые люди. Казалось, я не могу выбраться оттуда. Я тону под тяжестью всего этого.
Я не смогу вынести потерю Ливи. Или Мии.
В конце концов Шторм перестала задавать вопросы. Вместо этого она схватила мою руку и прижала к своей груди. И я позволила, находя утешение в ее бешеном сердцебиении, которое говорило мне, что сейчас я не одинока.
У дома нас встретила цветомузыка из огней полицейских автомобилей и машин «Скорой помощи». Вчетвером мы вбежали в открытые ворота и пронеслись мимо обеспокоенного Таннера, который разговаривал с офицером полиции, мимо пререкающихся любопытных соседей, до квартиры моей подруги, чтобы обнаружить, что дверь наполовину снесена с петель и расколота надвое чьими-то кулаками, или головой, или и тем и другим. Трое полицейских нависали над скрученной мужской фигурой. Я не видела его лица. Все, что я рассмотрела – татуировки и наручники.