– Бумаги.
– Какие бумаги?
– Список рождественских покупок.
– Это не правда, – сказала Кристина. – Мы заглянули в него, пока ты был в магазине.
Они шли по тропе. В конце тропы их ждало предначертанное. Роман решил, что другие детали излишни.
– Ты собираешься вырезать им его сердце? – спросила Кристина.
– Ладно, хватит, – снисходительно сказала Лита.
Они шли дальше. Сухие листья хрустели под ногами в благоговейной сумеречной тиши. Они прошли мимо одинокого экскаватора фирмы «Cat»: его дно проела ржавчина, а ковш затерялся в густых зарослях травы. Впереди был холм, разрезанный вдоль оврагом, на дне которого не валялись привычные автомобильные шины, словно сама Земля отвергла это уродство, а одна сторона представляла собой чистый скалистый обрыв с выгравированным по всей длине Драконом. Кристина остановилась.
– Эй, нам нужно идти, – сказал Роман. Не здесь место их назначения.
Кристина провела по спине Дракона пальцем, который тут же стал белым от меловой породы. Она серьезно посмотрела на Романа и сказала:
– Хочешь, расскажу секрет?
Не здесь место их назначения!
– Не останавливаемся, – ответил Роман.
Кристина кивнула и снова взяла Лету за руку, другой сжала руку Романа и зашагала между ними. Ее руки были холодные и сухие, как мелованная бумага.
– Мне кажется, твоя сестра хороший человек, – сказала она.
– Да, так и есть, – подтвердил Роман.
– Она вызывает приятные чувства, – сказала Кристина.
Он кивнул, не заметив шипы кустарника, которые оцарапали его бровь. Он втянул воздух сквозь зубы и подавил громкие ругательства. Хоть в этом, при таких-то обстоятельствах, он добился успеха, проследив за своим языком.
– Ой, – произнесла Кристина, остановившись и дотронувшись до его брови.
Он посмотрел ей в лицо, и ему пришло на ум, что он может сделать это. Здесь и сейчас. Им не обязательно идти туда, Питер не должен решать все в одиночку. Роман мог бы дать ей свое лезвие и приказать перерезать собственные вены на запястьях и на внутренней стороне бедер, или на шее, в любом другом месте, откуда кровь потечет быстрее и оросит собою грязь. Может, он даже внушит Лите забыть об этом. Насколько он знал, он мог и это. Он взглянул на нее. Попытался объединить намерение и концентрацию воина, коим себя чувствовал, глядя недавно в зеркало, – но она не картинка с волком, она человек. Маленькая, мать ее, девочка. Роман больше не чувствовал себя воином.
Они пошли дальше, а когда тропинка кончилась, Роман сказал, что пойдет вперед, убедиться, что все в порядке, и, добежав до часовни, осторожно вошел внутрь. Он представил себе, как бы с ним заговорил механический голос системы GPS.