– Приехали, – объявил Джонас, паркуясь на стоянке аэропорта и вытаскивая сумки из багажника. – Если в обратном рейсе будут какие-то изменения, не забудь сообщить. Встретимся здесь же.
Неужели он хочет ее встретить?
– Это совсем не обязательно.
– Я знаю.
– Ладно, как скажешь. – Она забрала у него сумки. – Спасибо тебе.
– Удачи.
Сама не зная, чего ждет, Лори еще несколько секунд постояла на месте, а потом улыбнулась и хотела было уйти, но тут Джонас ее окликнул:
– Лори? Предлагаю заключить сделку. Я заеду к родителям, если ты напишешь матери.
Ей сразу же стало трудно дышать.
– Но у меня нет ее почты.
– У меня есть.
Лори лихорадочно подыскивала другую отговорку.
– Боишься?
– Немного. Знаешь, мне как-то проще без нее.
– Отлично тебя понимаю. И предлагаю сделать ей навстречу всего один крохотный шажок. Ничего больше.
– Один шажок? Хорошо.
– Увидимся здесь же через четыре дня.
С этими словами Джонас уехал, а Лори направилась на регистрацию.
Пять часов спустя, вместо того чтобы готовиться к собеседованию, Лори все еще пыталась сочинить письмо матери. Но получалось оно каким-то слишком уж скомканным и обиженным.
И почему родители обожали такие маленькие чашечки? И такие неудобные стулья? И пестрые обои? И неужели им так сложно хоть раз улыбнуться?
Джонас отлично понимал, что ничего хорошего его здесь не ждет, но он всегда выполнял свои обещания.
– Я просто проезжал мимо, – он наконец нарушил затянувшуюся тишину, – и решил заглянуть.
– Откуда ты едешь?
Ему только кажется или мама полна подозрений и нехороших предчувствий? Хотя чему тут удивляться? За четыре года, что они тут прожили, он еще ни разу не «проезжал мимо». До сегодняшнего дня.
– Отвозил Лори в аэропорт.
– Лори? Вы снова вместе?
На этот раз в голосе матери явно слышалась надежда. Даже отец на мгновение оторвался от чашки, и в его глазах мелькнул легкий интерес. Женившись на Лори, Джонас единственный раз в жизни заслужил их полное одобрение, но, когда она ушла, родители восприняли это как должное.
– Она согласилась поработать на меня этим летом, а потом переедет в Нью-Йорк. И – нет, мы не вместе.
– Понятно.
Как и следовало ожидать, он вновь их разочаровал. Стараясь придумать новый предмет для беседы, Джонас огляделся по сторонам в поисках какой-нибудь особо уродливой вазы или блеклой, полупрозрачной акварели и, как всегда, заметил полное отсутствие одной важной детали. Действительно важной.
– Почему у вас нигде нет ни одной фотографии? – резко спросил он.
В шикарно обставленной комнате не было вообще ничего личного, а ведь обычно родители любят украшать интерьер семейными фотографиями и гордятся ими не меньше, чем бывалые охотники своими трофеями. Но здесь не было ни одного снимка. Ни розовощекого младенца, ни бойкого школьника, ни нескладного, застенчивого подростка.