— Держи, не бойся! Пока безопасная. Взрывные головки в рюкзаке.
Тяжелая мина легла на мягкие дрожащие руки «Белуги».
— Неси домой! Спрячь, а я тем временем вторую достану.
Осторожно, птичьими шажками двинулся Уваров к дому, держа на вытянутых руках увесистый, мышиного цвета снаряд.
Отнес. Спрятал. Вернулся.
Ныряльщик вылез из воды. Положил вторую мину на траву, снял маску, глубоко вздохнул.
— Вот и все дела! Тащи, Сысой! И рюкзак прихвати.
Уваров сделал еще один рейс.
Вернувшись, он увидел Ивана без резинового комбинезона. На нем был толстый теплый свитер, штаны в обтяжку, белые шерстяные носки. Резиновая шкура, баллончик с кислородом, маска и башмаки со свинцовой подошвой валялись на траве.
— Ну, друг, теперь веди в свою избушку.
Прихватив снаряжение, отправились в дом.
Спертый, сырой дух подземелья ударил в лицо Дуная Ивановича, когда он открыл дверь хижины бакенщика.
Два скособоченных оконца, закрытые дерюгами. Нары с охапкой сена. Потолок в многолетней копоти. На ржавой проволоке висит керосиновая, с ржавым жестяным кругом лампа. Пол земляной, в выбоинах и буграх. На столе, кое-как сколоченном из досок, недоеденная рыба, вареный картофель, буханка покупного хлеба. В утробе русской печи синеют угарные угольки.
Дунай Иванович покачал головой.
— Ну и ну!… Тут, брат, и человеком не пахнет. Логово! И как ты здесь только существуешь, ума не приложу!
— Существую. — Уваров выкрутил фитиль лампы, загремел печной заслонкой. — Доволен, слава Христу. Не жалуюсь. Не выпрашиваю лучшей жизни.
— Детей нет?
— Холостяк.
— Почему не женишься?
— Двадцать пять лет не ищу невесты. — Уваров пошевелил толстой отвисшей губой. Улыбку изобразил. — На том свете женюсь.
— Ты это серьезно?
— Куда уж серьезнее!…
— Принципиальный женоненавистник?
— Чего?
— Жен, говорю, ненавидишь.
— Без жены легко жить, если с Христом обвенчан.
— Ну, знаешь!… Я вот с малолетства обвенчан с ним, а все-таки…
Сказал и сразу пожалел. Опасная болтовня.
— А кто тебя венчал? — спросил Сысой Уваров и глаза его стали узкими-узкими.
Дунай Иванович понял, что случайно прикоснулся к чему-то тайному, сектантскому.
Кто венчал?…
Что сказать? Мгновенно вспомнил, что было известно ему о сектантах Дуная, Карпат и Закарпатья. Все они законспирированы, организованы в «пятерки». Одна не знает другую. Каждая выполняет волю главного проповедника, а проповедник, правая рука Христа, — личность почти мифическая. Живет он вдали от своих служителей — где-то в Канаде или в США. Через тайных послов влияет и на русских сектантов, и на польских, и на румынских, и на болгарских. Приказания его выполняются беспрекословно.