«Вы знаете, тут вот какое дело, — начал я робко. — Я позаимствовал ваш велосипед. Это была безвыходная ситуация. Особый случай! Завтра вы получите его назад».
И я широко улыбнулся ему, и это, надеюсь, сыграло свою положительную роль. Вообще улыбка частенько выручала меня в те годы, а при помощи шутки я мог выйти из затруднительного положения. Но это давалось мне нелегко. Если что-то пропадало, я первым попадал под подозрение. Повод так думать был вполне убедительный — я был бедным. Если другие могли позволить себе лучшие бутсы из кенгуровой кожи, то я покупал свою первую пару в «Экохаллен» за пятьдесят девять крон (шесть евро по нынешним ценам). Их продавали по соседству с помидорами и другими овощами. Так и продолжалось: в детстве и юности у меня никогда не было ярких вещей.
Когда команда отправлялась на выезд за границу, другим ребятам давали с собой по две тысячи крон. У меня едва набиралось около двадцати, и порой отец задерживал оплату квартиры, чтобы я мог отправиться с командой. Он скорее предпочел бы выселение, чем позволил мне остаться дома. Это, конечно, было здорово. Но сравняться со своими друзьями я не мог.
Пойдем с нами, Златан, съедим пиццу или гамбургер, или прикупим чего-нибудь.
He-а, потом. Я не голодный. Лучше я здесь попрохлаждаюсь.
Я старался отговориться и оставаться при этом невозмутимым. Это не всегда удавалось делать убедительно. Не скажу, что я мечтал, как говорится, соответствовать. Ну, может быть, чуть-чуть. Хотелось усвоить всякие вещи, вроде этикета и тому подобного. Но гораздо больше мне хотелось оставаться самим собой. Вот мое главное, так сказать, оружие. Видел я товарищей, подобных
себе, то есть из неблагополучных районов, пытавшихся дотянуться до высшего общества. Это неизменно оборачивалось неудачей. И чем больше они старались, тем хуже у них получалось. И я подумал: «Буду поступать наоборот. Даже, может быть, с перегибом». И вместо слов «У меня с собой всего двадцать крон», я говорил: «У меня ни гроша». Так выглядело круче. Безбашеннее. Я — крутой парень из Русенгорда, я другой. Это стало моей визитной карточкой, и такая манера поведения нравилась мне все больше. И я не испытывал никаких комплексов по поводу того, что ровным счетом ничего не слыхивал про шведских кумиров.
Иной раз нас приглашали на матчи главной команды в качестве подающих мячи. Как-то «Мальмё» встречался с «Гётеборгом» — очень серьезный матч. Мои одноклубники завелись в предвкушении получить автографы звезд, особенно у некоего Томаса Равелли, прослывшего героем после нескольких отраженных пенальти на чемпионате мира (ЧМ 1994 года —