– Я хочу тебя. Но когда мы в следующий раз будем любить друг друга, нужно, чтобы все было идеально. Не желаю сдерживаться. Беспокоиться, что могу повредить тебе или ребенку. Хочу для нас обоих чего-то большего, чем просто оргазм. Хочу слиться с тобой не только телом, но и душой. Хочу ощутить единение, как в ту ночь, в Нью-Йорке. Чужие и одновременно знакомые друг другу люди. Все равно что прийти домой. Наконец.
Он коснулся ее щеки.
– Понимаешь?
Она понимала. И с блестящими от слез глазами кивнула:
– Да.
Отстранив ее руку, он сначала поцеловал ее пальцы, а потом – губы. Накрыл одеялом их обоих. Еще долго после того, как Лейни услышала его мерное дыхание, лоно казалось заполненным и растянутым. Ощущения были не физическими, а скорее духовными. Что-то вроде радости, любви бурлило в ней, как лава в готовом извергнуться вулкане.
Она наслаждалась непривычным чувством. Но и пугалась его. Оно делало ее уязвимым. Но слишком восхитительным, чтобы от него отделаться.
– Все идет несколько быстрее, чем я предсказывал, – объявил доктор Тейлор на следующий день. Дик забрал Лейни из школы, – теперь он отвозил и привозил ее с работы, потому что не хотел, чтобы она сама водила машину, – и они отправились на осмотр.
– Похоже, вы родите раньше назначенного срока.
Дик сжал ее руку. Она ответила робкой улыбкой.
– Но ничего дурного в этом нет? – спросила она доктора.
– Нет-нет! – заверил тот. – Вы не набрали лишний вес, а плод очень велик.
– Лейни грозит опасность? – осведомился Дик, пронзая его взглядом, приводившим в ужас свидетелей.
– Нет, но я требую от нее чрезвычайной осторожности. Пусть возможно больше лежит с поднятыми ногами, когда приходит домой из школы. И не переутомляется.
Он глянул на Дика и откашлялся.
– Возможно, следует воздержаться от… ну, вы понимаете.
И Дик и Лейни покраснели, вспомнив, что случилось прошлой ночью.
– Конечно, – заверил Дик с серьезностью нашалившего озорника в воскресной школе.
– Увидимся на следующей неделе, – сказал на прощанье доктор.
Он сильно ошибался, если считал, что его предостережения облегчат жизнь Лейни. Наоборот, они сделали ее жизнь невыносимой. Дик хлопотал над ней, как мать-наседка. Он едва позволял ей самостоятельно почистить зубы. Доводил до умопомрачения, требуя быть осторожной в школе, а во время перемен даже парковал машину на противоположной стороне, чтобы наблюдать за школьным двором. И упорно игнорировал ее мольбы успокоиться.
Через три дня такой заботы она оставила учеников на попечение другой преподавательницы, которую крайне веселила ситуация, и решительно направилась через дорогу. Рывком открыла дверь машины и объявила: