– Нет, спасибо.
Теперь она смущалась своего тела больше, чем раньше. И хотя живот уже не так выдавался вперед, все же, по ее мнению, напоминал кусок сырого теста, а груди свисали до колен.
Дику очень хотелось убедить Лейни в обратном, потому что искренне считал ее прекрасной. Но он только улыбнулся и пообещал накрыть на стол.
И сдержал обещание, только не так, как она ожидала. Когда Лейни вышла из ванной, вымыв голову и руки и накинув неброский, но дорогой шелковый халат, купленный для нее Диком, увиденное заставило ее онеметь.
Он принес в спальню маленький столик, на котором лежала льняная скатерть и стояли вазочка с цветами, две зажженных свечи и две тарелки, наполненные приготовленной миссис Томас едой. Из стереоколонок лилась тихая музыка.
– Дик! – восторженно выдохнула Лейни с полными слез глазами. – Как чудесно!
Он крепко обнял ее.
– Ты заслужила это после пятидневного пребывания на больничной еде и того кошмара, который творился в доме!
Он усадил ее с грациозной элегантностью метрдотеля.
– Молоко! – воскликнула она, смеясь. В винном бокале оказалось молоко. Не то что рубиновое бургундское в бокале Дика!
– За малышей!
Его волосы отливали серебром в свете свечей, ровные белые зубы блестели в улыбке. Под его восхищенным взглядом Лейни чувствовала себя женственной и привлекательной. Впервые за все эти недели. Он поднял бокал:
– За мою прелестную жену. Мы целую неделю женаты, подумать только! За мать моих сына и дочери.
Она застенчиво коснулась его бокала своим, и они стали пить, не сводя глаз друг с друга.
– У меня для тебя подарок.
– Еще один? После ужина при свечах?
Было поздно. Маленький столик давно унесли. Миссис Томас ушла домой. Лейни сидела, подложив под спину подушки, сытая и довольная. После обеда они с Диком прошлись по дому, и это помогло немного облегчить ноющую боль между бедер. Сын шумно сосал грудь. Его сестра лежала рядом с матерью.
Дик поставил на колени большую, завернутую в нарядную бумагу коробку.
– Сможешь открыть одной рукой, или мне помочь?
– Разверни бумагу сам.
У Тодда появилась привычка закатывать истерики, если обед запаздывал или прерывался.
Дик выдержал драматическую паузу и с плохой имитацией барабанной дроби открыл коробку, вынул тридцатипятимиллиметровую камеру, со вспышкой и съемными объективами, и поднес жене на вытянутых руках.
Лейни долго, молча смотрела на камеру.
Осторожно дотронулась и посмотрела на Дика. Ему не нужны были слова. Он понимал, какое значение имеет для нее этот подарок. Его глаза повлажнели, когда она провела пальцем по его губам.