Этого не было десять лет. Десять лет – в глубокой завязке. Но завязавший алкоголик и здоровый непьющий человек – это не одно и то же. Завязавший – это человек после утрат. В нем как будто погас свет. Так, наверное, чувствуют себя люди, покинувшие родину. Все есть, а ничто не мило. У завязавшего перекашивается психика, вылезает наружу то, что прежде пряталось: жадность, эгоизм, нелюдимость. Завязавший человек – скучен. Тамара даже думала иногда: запил бы, что ли. В запоях, особенно в самом начале, бывали сверкающие минуты. Бывали слова о любви. Высокие слова. Бывали жаркие клятвы, она каждый раз верила. А потом он ничего не помнил.
В общем, ситуация колеса. Тамара – белка. А где выход? Колесо заделано крепко…
Командировочный вернулся. Лег и затих. Может быть, и он плакал. Может быть, и у него свое колесо. И у проводницы. У всего состава. А поезд, как капсула времени, мчит их через жизнь. И несется в мироздании плачущий поезд.
На привокзальной площади стояли такси. Таксисты скучали в ожидании пассажиров.
Отправляя Тамару в командировку, бухгалтерша Розита сказала:
– Понадобится такси, бери такси. Понадобится самолет, бери самолет. Только чтобы справка была. Документ.
Такси и самолет входили в ее права. А квитанция – в обязанность.
Тамара обошла все машины. Назвала адрес: поселок Солнечный. В поселок ехать никто не согласился. Таксисты в последнее время сами выбирают себе маршруты и пассажиров.
Неподалеку от такси стояла машина неведомой миру марки. Тамара догадалась, что машина – самоделка. Догадаться было несложно. Машина кричала об этом приблизительностью форм и окраски.
За рулем сидел молодой мужчина, похожий на провинившегося ангела: грустный, беспорочный, с правильным лицом.
Тамара подошла к машине. Ангел смотрел на нее. Глаза были большие, темно-серые, похожие на дымные шарики или на кружки грозовой тучи. Все же с неба.
– Вы свободны? – спросила Тамара.
– А вам куда?
– Поселок Солнечный. Сорок километров.
– Я знаю. Садитесь.
«А как же квитанция?» – подумала Тамара.
Ангел включил зажигание. Машина чихнула, скакнула, потом очухалась и заперебирала колесами. Поехали.
– Как называется ваша марка? – спросила Тамара.
– «Джорик».
– Как?
– Джори – это осел. А джорик – ослик. Я его сам собрал. Он меня за это обожает. Одно дело быть грудой железного хлама, другое – живой машиной. Вы не смотрите, что он уродец. У него золотая душа.
– А как вас зовут? – спросила Тамара.
– Георгий.
– Это очень долго. Не имя, а песня. Вас как сокращают?
– Кому как нравится: Жора, Гера, Гоша, Юра, Егор.
– А вам как нравится?