– Мы движемся или у меня голова от тела отделилась? – Она по-кошачьи улыбнулась. – В смысле, я сейчас говорю или мне это снится?
– Говоришь. Мне нравится твой голос. Он меня преследует. Я слышу его в своих снах.
– Ты слышишь. Я не женщина из твоего сна.
– Кошмара, – поправил он и поцеловал ее. – Я слышу твой голос, Амейра. Я никогда не хотел ее.
Жажда скрутилась в огненный шар в ее животе. Когда он поднял ее выше, огонь мгновенно распространился, пронзая тело, забирая почти весь воздух из легких.
Темнота схлестнулась со светом. Ветер взбил клубящиеся тучи в безумную страсть. Стонали лестничные ступени, скрипел под ногами пол. Амейра не позволяла губам Маквея оторваться от ее рта, а сама прикасалась, впитывала. Подтолкнуть его к самому краю и дальше, за край.
Маквей уложил Амейру на что-то мягкое и, высвободив рот, смотрел на нее сверху вниз.
– Собираюсь раздеть тебя, Рыжая, пока все еще способен думать.
Губы ее изогнулись. Она заставила затуманенные глаза сфокусироваться. Кровать, стены, окно, дождь. Маквей. Ее пальцы лихорадочно пытаются расстегнуть его джинсы. Она дергала, тянула, металась. Горячий, влажный воздух опустился на ее кожу. Это Маквей стащил с нее майку и накрыл ее груди ладонями.
– Красиво, – пробормотал он.
Не сдвигая кружевной бюстгальтер, он прижался ртом к ее соску. В ответ Амейра выгнула спину и услышала одобрительное мурлыканье, вырвавшееся из глубины собственного горла. Она впилась ногтями ему в плечи, растворилась в ощущениях и не собиралась торопиться. Слишком сладкой оказалась эта пытка прелюдией, слишком изысканно болезненным было желание большего.
В ее венах одновременно бились жар и голод, и сочетание это угрожало поглотить полностью. Пожар в «Красном глазе» ничто по сравнению с пламенем внутри.
Она не выпускала из плена рот Маквея, а он опускал руку все ниже. Проглотил стон, который она не смогла удержать, когда он скользнул пальцами между ее ног и принялся гладить.
Быстрым, как первый проблеск молнии, движением она обхватила его затвердевшую плоть и направила к влажному кольцу. Почувствовала, как он вздрогнул в ответ.
– Играешь не по правилам, да, Рыжая?
– По правилам – не в моих генах.
И чтобы доказать это, сжала его сильнее, наблюдая сквозь ресницы, как темнеют глаза, становясь почти черными.
Эта картина отпечаталась перед мысленным взором Амейры и оставалась там после того, как размылось зрение, до того момента, когда изображение слилось в разноцветное пятно, а она взлетела к самой прекрасной вершине наслаждения. И приняла его в себя. Он наполнил ее, она сжалась вокруг его плоти и держала крепко.