Кирпонос сел на мягкую землю, свесил в окоп раненую ногу.
— Смотрите не подпустите немцев. Вот ситуация… Пожалуй, впервые в истории войн Военный совет фронта в полном составе водит бойцов в штыковую атаку. Фашисты пока торжествуют. Ну ничего, скоро стемнеет. Мы все равно вырвемся, станем вольными казаками!
После третьей вылазки отряд сильно поредел. Под огнем противника он вынужден был разбиться на мелкие группы. В рощу вползли немецкие танки. Они подошли к оврагу, а за ними — пехота с минометами и орудиями. Вражеские снайперы охотились за нашими бойцами. Началось новое прочесывание оврага шквальным огнем.
— Рус, сдавайся! Жить будешь, кушать будешь!
Вражеские автоматчики спустились в овраг, но пулеметный огонь и взрывы гранат заставили их отступить. Теперь они усиленно блокируют овраг. Чуть где пошевелится куст, сразу же автоматная очередь.
Кирпонос попытался встать и застонал. Двигаться он уже не мог и вынужден был сидеть у щели. Его охранял небольшой отряд — восемнадцать штыков. Горсть смельчаков засела в окопчиках, притаилась в кустарнике, укрылась за толстыми дубами и кленами.
Рядом с Кирпоносом сидели дивизионный комиссар Гольцев и старший лейтенант Басов. В пяти метрах от окопа командующего чернел старый пень, за ним с ручным пулеметом лежал Гненный и с автоматом Жадовский.
Кирпонос посматривал на искалеченные минометным огнем верхушки кленов. За ними медленно оседало задымленное солнце. Оно уже коснулось нижних веток, повисло над самым краем оврага.
Командующий взглянул на часы: «Ровно семь. Еще продержаться, выстоять хотя бы один час…»
И в это мгновение, зашуршав над окопом, с треском разорвалась мина.
Кирпонос схватился за голову и, покачнувшись, упал. Он лежал ничком на бруствере окопа, и рядом на тропинке — сраженные осколками Басов и Гольцев.
Жадовский с Гненным бросились на помощь.
— Товарищ командующий, Михаил Петрович…
Жадовский снял с Кирпоноса пробитую осколком каску.
— Прямо в висок… — Он машинально распахнул шинель и заметил на светлом кителе генерала кровавое пятно. Оно быстро разрасталось — второй осколок попал в сердце.
Через минуту Кирпонос скончался на руках Жадовского. Тот чувствовал, как быстро остывает тело, тает последнее человеческое тепло.
Положив убитого на траву, Жадовский с Гненным взялись за лопаты.
— Пусть фашисты не знают, что наш командующий погиб… Пусть не торжествуют, сволочи! — Майор Гненный вонзил в землю лопату, принялся углублять окоп.
Подошел член Военного совета Бурмистенко и, увидев мертвого Кирпоноса, поник головой:
— Прощай, Михаил Петрович. Заря догорает и шлет тебе свой последний луч. Ты прямо смотрел в глаза смерти и как воин погиб за Родину. Мы будем драться до конца и не сдадимся врагу. — Он застыл над вырытой могилой.