— Балин не найдет Кольцо в Мории, — заметил Гэндальф. — Трор передал его Траину, своему сыну, но Траин не вернул его Торину. У Траина его отобрали во время пыток в подземельях Дол-Гулдура. Я пришел туда слишком поздно.
— О горе! — воскликнул Глоин. — Когда же придет день отмщения? Но есть еще Три Кольца. Что с Тремя Кольцами эльфов? Говорят, это могучие Кольца. Разве повелители эльфов на сохранили их? Но ведь их тоже когда-то выковал Властелин Тьмы. Можно ли ими пользоваться? Я вижу здесь повелителей эльфов. Что они скажут?
Эльфы не отвечали.
— Разве вы не слышали меня, Глоин? — переспросил Элронд. — Три Кольца не были выкованы Сауроном, он даже не касался их. Но о них нельзя говорить. Они обладают большой властью, однако это не оружие войны или завоевания; их Сила не в этом. Те, кто сделал их, не стремились ни к господству, ни к богатству, они стремились к знанию, созиданию, умению исцелять. Эльфам в какой-то мере удалось добиться этого в Средиземье, но они дорого заплатили. Если Саурон овладеет Кольцом Власти, он сумеет проникнуть в сердца и мысли всех эльфов. Лучше если бы этих Трех Колец никогда не существовало.
— Но что случится, если Кольцо Власти будет уничтожено? — спросил Глоин.
— Мы точно не знаем, — печально ответил Элронд. — Некоторые надеются, что Три Кольца освободятся, поскольку Саурон никогда не касался их, и их владельцы смогут исцелить все раны мира. Но может быть, если погибнет Единое, Три потеряют силу и из мира исчезнет и будет забыто множество прекрасных вещей. Так я думаю.
— Но эльфы готовы пойти на это, — сказал Глорфиндэл, — если будет уничтожена власть Саурона и навсегда исчезнет опасность его господства.
— Итак, мы вновь вернулись к тому, что Кольцо должно быть уничтожено, — сказал Эрестор, — но ближе к цели не подошли. Как нам добраться до Огня, в котором оно было выковано? Это путь отчаяния… Или безумия, сказал бы я, да позволит мне мудрость Элронда.
— Отчаяние или безумие? — сказал Гэндальф. — Это не отчаяние: отчаиваются лишь те, кто видит свой неизбежный конец. Мы не отчаиваемся. Мудрость же заключается в том, чтобы осознать необходимое, когда взвешены все другие возможности. Хотя тем, кто лелеет лживую надежду, такая мудрость может показаться безумием. Пусть безумие будет нашим покровом, завесой перед глазами Врага. Ибо он тоже мудр и в своей злобе тоже взвешивает все пути. Но единственная мера, которой он все измеряет, — это жажда власти, и так он судит всех. Ему даже в голову не придет, что, владея Кольцом, мы захотим уничтожить его. Сделав это, мы нарушим все его планы.