Сидел один я у огня
И думал обо всем —
О бабочках, что меж цветов
Порхают летним днем,
Как под осенним ветерком
Листочки шелестят,
Как паутинки на кустах
Под солнышком блестят.
Один суровою зимой
Сидел я у огня
И знал: за ней весна придет
Уже не для меня.
Я думал, сколько же всего
Еще я не видал,
И сколько тропок есть в лесу,
Что я не протоптал.
О тех, кто раньше жил до нас,
И кто сейчас живет,
И что увидит на земле
Тот, кто потом придет.
Сидел и думал у огня
О времени ином,
Но все же слушал тишину
И голос за окном.
Был холодный серый день конца декабря. Восточный ветер свистел в голых ветвях деревьев и шумел в темных соснах на холмах. Темные клочья низких облаков неслись прямо над головой. Как только стали сгущаться ранние вечерние тени, отряд был готов в путь. Они должны были выступить, когда стемнеет: Элронд советовал идти под покровом тьмы, пока они не окажутся далеко от Ривенделла.
— Остерегайтесь слуг Саурона, у них множество глаз, — сказал он. — Не сомневаюсь, что известие о поражении Всадников уже достигло его, и он в ярости. Скоро в северных землях появится множество его шпионов — и пеших и крылатых. Опасайтесь даже неба над головой.
Отряд отправился, не взяв с собой слишком много оружия: его надежда была на тайное продвижение, а не на сражение. Арагорн взял с собой только Андурил, другого оружия у него не было. Он вновь оделся в свою выцветшую коричнево-зеленую одежду странствующего в пустынных землях Следопыта. У Боромира был длинный меч, почти такой же, как и Андурил, но не с таким славным прошлым. Кроме того, он нес щит и боевой рог.
— Громко и ясно звучит он в долинах меж холмов, — пояснил Боромир, — и пусть бегут все враги Гондора! — Поднеся его к губам, он затрубил, и эхо заметалось между скалами.
Все в Ривенделле, кто услышал его, вскочили на ноги.
— Не торопитесь вновь трубить в свой рог, Боромир, — сказал Элронд, — пока не окажетесь на границе своей земли и пока не будет особой нужды.
— Может быть, — согласился Боромир. — Но я всегда трубил в свой рог, пускаясь в путь, и, хотя теперь нам придется идти в сумерках, я не пойду как вор в ночи.
Гном Гимли единственный изо всех открыто надел стальную кольчугу: гномам тяжести нипочем. У его пояса висел топор с широким лезвием. У Леголаса был лук и колчан со стрелами, а на поясе — длинный серебристый кинжал. Молодые хоббиты взяли мечи, найденные в Кургане, а Фродо — только Жало. Его кольчуга, как и советовал Бильбо, оставалась под одеждой.
Гэндальф шел с посохом, сбоку у него висел меч Гламдринг — брат Оркриста, оставшегося лежать на груди Торина под Одинокой горой.