Вначале хоббитам казалось, что продвигаются они вперед медленно, как улитки, и никогда не дойдут до Гор, хотя и бредут каждый день до изнеможения. Каждый день перед ними открывалась одна и та же картина, но постепенно Горы становились ближе. К югу от Ривенделла они поднялись высоко и повернули на запад. У подножия главного хребта вздымались мрачные холмы, изрезанные глубокими долинами с бурлящими потоками. Тропы здесь встречались редко, а те, что попадались, были извилистыми и нередко приводили лишь к крутому обрыву или к коварной трясине.
Уже две недели находились они в пути, когда погода вдруг переменилась. Ветер внезапно стих, а потом подул с севера. Облака растаяли, выглянуло бледное ясное солнце. После долгого утомительного ночного перехода наступил холодный чистый рассвет. Путешественники достигли невысокого гребня, увенчанного древними падубами, чьи серо-зеленые стволы, казалось, были высечены из того же камня, что и скалы. Их темная листва блестела, а красные ягоды сверкали в свете восходящего солнца.
Дальше к югу Фродо различил тусклые очертания Гор, которые, казалось, преграждали тропу, намеченную ими. Слева от этого высокого хребта поднимались три пика. Самый высокий и более близкий возвышался будто клык, усыпанный снегом; его голая северная вершина еще находилась в тени, но на ее склонах солнечный свет отражался красными отблесками.
Гэндальф стоял рядом с Фродо и вглядывался в даль из-под руки.
— Неплохо, — сказал он. — Мы достигли границ страны, которую люди называют Холлин. Когда-то здесь жило множество эльфов, и в те счастливые дни этот край назывался Эрегион. По прямой мы прошли сорок пять лиг, хотя наши ноги проделали гораздо больший путь. Погода теперь будет мягче, и идти станет легче, но, возможно, опаснее.
— Опаснее или нет, но настоящий восход солнца — это потрясающе! — воскликнул Фродо и отбросил капюшон, подставляя лицо свету утра.
— Но почему Горы перед нами? — спросил Пиппин. — Должно быть, ночью мы повернули на Восток.
— Нет, — возразил Гэндальф. — Просто при ясном утреннем свете видно далеко. За этими холмами хребет изгибается к юго-западу. В доме Элронда много карт, но ты, очевидно, даже не заглянул в них?
— Нет, как-то заглядывал, — смутился Пиппин, — но ничего не запомнил. У Фродо голова лучше в этом соображает.
— Мне не нужна карта, — сказал Гимли, который подошел к ним с Леголасом и теперь смотрел вперед со странным блеском в глубоко запавших глазах. — Это — земля, где в древности трудились наши отцы, и мы запечатлели эти Горы во многих изделиях из металла и камня, во многих песнях и сказаниях. Они по-прежнему нам снятся: Бараз, Зирак, Шатур… Только однажды видел я эти Горы издали, но я хорошо их знаю и знаю их имена: ведь под ними лежит Казад-Дум, обитель гномов, которую теперь называют Черной Ямой — Морией на языке эльфов. Вон там стоит Баразинбар, Красный Рог, он же Свирепый Карадрас, а за ним — Серебряный Зуб и Облачная Голова: Келебдил Белый и Фануидол Серый, которые мы называем Зиракзигил и Бундушатур. Дальше Мглистые горы разделяются, и между их отрогами и лежит сумрачная долина, которая навсегда останется в нашей памяти: Азанулбизар, долина Димрилл; эльфы называют ее Нандухирион.