— Невысоклики здесь погибнут, Гэндальф, — предупредил Боромир. — Что толку сидеть тут, пока снег не укроет нас с головой. Нужно что-то делать, иначе пропадем.
— Дай им это, — сказал Гэндальф, вынимая из своего мешка кожаную фляжку. — По одному глотку на всех. Это мирувор — напиток из Имладриса. Элронд дал его мне при расставании. Пусти по кругу!
Проглотив немного теплой ароматной жидкости, Фродо ощутил прилив сил. Тяжелая дрема исчезла. Остальные тоже ожили и взбодрились, безнадежность покинула их. Но снег не прекращался. Он падал еще гуще, а ветер завывал громче.
— А как насчет костра? — внезапно спросил Боромир. — Пожалуй, придется выбирать между смертью и костром, Гэндальф. Конечно, когда снег накроет нас, глаза Врагов нас не заметят, но нам это уже не поможет.
— Можешь разжечь, если получится, — ответил Гэндальф. — Если шпионы могут выдержать такую бурю, они все равно видят нас.
И хотя все, по совету Боромира, принесли с собой хворост и растопку, в вихре снега ни искусство эльфа, ни даже гнома не помогло зажечь огонь. Наконец сам Гэндальф неохотно принялся за дело. Подняв охапку хвороста, он немного подержал ее и, повелительно произнеся: «Наур ан эдраит аммен!» — сунул конец своего посоха в ее середину. Оттуда сразу же вырвалось сине-зеленое пламя, хворост вспыхнул и затрещал.
— Если чьи-нибудь глаза это видели, мое присутствие среди вас обнаружено, — сказал он. — Я написал: «Гэндальф здесь» письменами, которые каждый, от Удела до устья Андуина, может прочесть.
Но отряд сейчас не волновали шпионы и недружелюбные глаза. При виде огня путники оживились. Дерево весело потрескивало, и, хотя снежная буря не утихала и ветер продолжал свистеть, они с радостью принялись отогревать у огня руки. Так они и стояли вокруг пляшущих и раздувающихся язычков пламени. Их усталые озабоченные лица освещало красное пламя, а за спиной черной стеной стояла тьма.
Но хворост прогорал быстро, а снег все еще шел.
Костер угасал, и в него подбросили последнюю ветку.
— Ночь заканчивается, — сказал Арагорн. — Скоро уже рассвет.
— Если он пробьется сквозь эти облака, — заметил Гимли.
Боромир отошел от костра и взглянул в черноту.
— Снег идет реже, — сказал он, — и ветер утихает.
Фродо устало смотрел на снежные хлопья, которые все падали и падали из тьмы, и таяли над умирающим костром… Казалось, это будет длиться вечно. Его вновь стал одолевать сон, но вдруг он понял, что ветер действительно стихает, а снежные хлопья стали крупнее и реже. Медленно занимался тусклый рассвет. Наконец снегопад совсем прекратился.