А вот это уже было неожиданно. И как-то сложно… Раздалось несколько хлопков, но большинство старались уяснить услышанное: в чем же заключается комплимент?
— Во-вторых, чтобы отметить свой день рождения. — Вновь приветственные выкрики. — Вернее, наш день рождения. Так как это и день рождения моего племянника, приемного сына и наследника Фродо. Он вступил в совершеннолетний возраст и в права наследования…
Несколько осторожных хлопков старших хоббитов, несколько громких выкриков младших: «Фродо! Фродо! Славный малый Фродо!» Кошель-Бэггинсы нахмурились и задумались над тем, что же означает «вступил в права наследования».
— Вместе мы прожили сто сорок четыре года. Количество гостей также подобрано соответственно этому числу — один гросс, если можно так выразиться…
Молчание. Это уже не комплимент. Многие гости, особенно Кошель-Бэггинсы, были оскорблены. Выходит, что их пригласили только для ровного счета. «Один гросс!» Какая вульгарность!
— Если мне будет позволено вернуться к давним временам, этот день — годовщина моего прибытия верхом на бочке в город Эсгарот на Долгом озере. Но в тот раз я забыл про свой день рождения. Мне исполнилось всего лишь пятьдесят один год, и день рождения не казался таким уж важным. Пир тогда был великолепен, хотя я так замерз, что смог сказать лишь «б-большое сп-п-пас-сбо». Теперь я могу произнести более правильно: большое спасибо всем пришедшим на мой скромный праздник…
Упорное молчание. Все боялись, что теперь последует песня или стихи. Они уже заскучали. Почему бы ему не перестать болтать и не дать им возможность выпить за его здоровье? Но Бильбо не стал петь или декламировать стихи. Он просто умолк и после небольшой паузы продолжил.
— В-третьих, и в-последних, — произнес он, — я хочу сделать объявление. — Последнее слово он почти выкрикнул, и это было так неожиданно, что все, кто еще мог, сели прямо. — Мне жаль говорить об этом… хотя, как я уже сказал, сто одиннадцать лет — слишком мало для жизни с вами, но… всему приходит конец. Я ухожу. Я оставляю вас. Прямо сейчас. Прощайте!
Он шагнул со стула и исчез. Вспыхнуло яркое пламя — и на мгновение все гости ослепли. Когда они открыли глаза, Бильбо нигде не было. Сто сорок четыре изумленных хоббита сидели будто онемев. Старый Одо Гордолап убрал ноги со стола и топнул. Раздалось несколько глубоких вздохов, затем наступила мертвая тишина. И тут все Бэггинсы, Боффины, Тукки, Брендибэки, Груббы, Чуббы, Норкинсы, Болджеры, Распоясы, Барсукасы, Пухлинги, Трубочники и Гордолапы одновременно загалдели.