— Это было Зло Древнего мира, с таким я еще не встречался, — сказал Арагорн. — Оно было одновременно тенью и пламенем, сильным и ужасным.
— Это был Балрог из Моргота, — кивнул Леголас, — самое гибельное Зло для эльфов, кроме Того, кто обитает в башне Тьмы.
— Да, я видел на мосту то, что является в самых мрачных кошмарах, я видел Погибель Дурина, — тихо произнес Гимли, и в глазах его стоял ужас.
— Увы! — молвил Келеборн. — Мы давно опасались того, что под Карадрасом дремлет Ужас. И если бы я знал, что гномы снова разбудили это Зло в Мории, я запретил бы тебе пересекать нашу северную границу, тебе и всем, кто идет с тобой. Неужели это возможно, что Гэндальф утратил мудрость и впал в безумие, если он без особой нужды отправился в западню Мории.
— Тот впадает в безумие, кто говорит подобные вещи, — серьезно возразила Галадриэль. — Ни одно из деяний Гэндальфа при жизни не было бесцельным. Те, кто шел за ним, не знают всех его замыслов и не могут рассказать о них. Но что бы ни случилось с проводником, следовавшие за ним невиновны. Не сожалей о том, что приветствовал гнома. Если бы наш народ был изгнан давным-давно из Лотлориэна, кто из галадримов, даже сам Келеборн Мудрый, проходя мимо, не пожелал бы взглянуть на свою древнюю родину, даже если бы она стала логовом драконов? Темна вода Келед-Зарама и холодны источники Кибал-Нале, прекрасны были многоколонные чертоги Казад-Дума в дни Старшей эпохи, до падения Великих Королей. — Она взглянула на Гимли, сидевшего понуро и печально, и улыбнулась.
И гном, слыша названия, произнесенные на его древнем языке, поднял голову. Он встретился с ее взглядом, и ему показалось, что он заглянул в самое сердце Врага и увидел там любовь и сострадание. На лице его появилось удивленное выражение, и он улыбнулся в ответ.
Он неуклюже встал и, поклонившись по обычаю гномов, произнес:
— Но еще прекраснее живая земля Лориэна, а Владычица Галадриэль прекраснее всех драгоценностей в недрах земли.
Наступила тишина. Наконец вновь заговорил Келеборн.
— Я не знал, что ваш путь был так труден, — сказал он. — Пусть Гимли забудет мои резкие слова: я говорил в тревоге сердца. Я помогу вам, чем только смогу, каждому в соответствии с его желанием и нуждами, но особенно тому из Маленького народа, кто несет бремя.
— Ваша цель известна нам, — сказала Галадриэль, глядя на Фродо. — Но мы не будем открыто говорить о ней. И может быть, не напрасно пришли вы в эту землю в поисках помощи, как и предполагал Гэндальф. Ибо Владыка Галадрима — мудрейший из эльфов Средиземья, и дары его богаче, чем у могущественнейших королей. Еще на рассвете дней он жил на Западе, и я жила с ним неисчислимые годы; еще до падения Нарготронда и Гондолина я перешла горы, и мы вместе долгие века безнадежно сражались.