— Митрандир, Митрандир! — пели эльфы. — О, Серый странник! — Так они любили называть его. Но когда Леголас был рядом, он не переводил их песни, ибо, как он пояснил, должным искусством он не обладал, а горе его так велико, что вызывает слезы, а не пение.
Фродо первым попытался излить свое горе робкими словами. Его редко тянуло сочинить песню или стихотворение, даже в Ривенделле он только слушал, но сам не пел, хотя в памяти его хранилось множество стихотворных строк, сложенных другими. Но сейчас, когда он сидел у фонтана в Лориэне и вокруг звучали голоса эльфов, его мысли облеклись в форму песни, и песня эта показалась ему красивой. Правда, когда он попытался повторить ее Сэму, то смог вспомнить лишь часть — от нее осталась будто горсточка увядших листьев.
Когда в Уделе опускался серый вечер,
Его шаги слыхали на холме,
И каждый раз, не говоря ни слова,
Он удалялся на рассвете прочь.
От Дикоземья и до Западных пределов,
От пустошей и до холмов на юге,
Через драконье логово и потайную дверь,
Сквозь темные леса всегда свободно он ходил.
Он с гномом, эльфом, хоббитом и человеком,
Со смертным людом и с бессмертными народами,
И с птицей, что сидит на ветке, со зверем в логове
Свободно говорил на тайных их наречьях.
Рука его целительна была, но смертоносен меч,
Спина сгибалась под тяжелой ношей,
И голос трубен был, и сам он — как горящий факел,
И как усталый странник на дороге.
Владыка мудрости, что правит на престоле,
Открытый радости, мгновенный в гневе,
Старик в потертой шляпе, все познавший,
Сжимающий в руке терновый посох.
Он на мосту стоял один во Мраке,
Не устрашился он Огня и Тени,
О камень был разбит его терновый посох,
И мудрость его сгинула в глубинах Казад-Дума.
— Вы скоро превзойдете господина Бильбо, — заметил Сэм.
— Боюсь, что нет, — ответил Фродо. — Но это лучшее, что я смог сочинить.
— Ну, господин Фродо, если вы сочините еще одну, вставьте, пожалуйста, словечко о его фейерверках, — попросил Сэм. — Что-нибудь вроде этого:
Его волшебные ракеты
Сверкали золотым огнем,
И фейерверки рассыпались
Зелено-голубым дождем.
— Нет, это я оставлю тебе, Сэм. Или, может, Бильбо. Но — хватит, я не могу больше говорить об этом. Не представляю, как сообщу ему эту новость.
Однажды вечером Фродо и Сэм прогуливались в прохладных сумерках. Оба вновь ощутили беспокойство. Но Фродо внезапно почувствовал тень предстоящей разлуки: он каким-то образом понял, что очень скоро придется покинуть Лотлориэн.
— Что ты думаешь теперь об эльфах, Сэм? — спросил он. — Я уже спрашивал тебя об этом раньше. Кажется, это было много веков назад, но с тех пор ты многое повидал.