Дарла презрительно фыркнула и многозначительно дернула бровями, будто точно знала, что они собирались тут «заканчивать».
– Вот и прекрасно. – Дарла повернулась на каблуках и зашагала прочь, хлопнув за собой дверью.
Лула вскочила и сцепила руки перед собой.
– Проклятье! – тихо произнесла она, отводя взгляд, в котором плескалось безграничное отчаяние.
– Лула, мне так жаль! Мне не стоило делать этого, не убедившись, что дверь закрыта.
Она покачала головой:
– Нам вообще не стоило этого делать. Это так непрофессионально! – Ее приглушенный голос был полон отвращения к самой себе.
– Это моя вина. Я все улажу с Дарлой. Предложу ей прибавку к зарплате.
Лула недоверчиво покосилась на него:
– Думаешь, сможешь от нее откупиться?
– Не знаю, а вдруг? – раздраженно отмахнулся Тристан.
Лула выглядела такой оскорбленной, что он скрестил руки на груди, будто защищаясь от силы ее резкого взгляда.
– Какая же я идиотка! Между нами никогда ничего не сложится. Только не в том случае, если ты думаешь, что деньги решат все проблемы. И уж точно не тогда, когда считаешь нормальным настаивать на своем, заставляя меня отказаться от своего профессионального мнения.
Тристан прерывисто выдохнул:
– Я хотел сделать совсем другое.
– Правда? Да неужели? Разве ты не пытался заткнуть мне рот, целуя меня?
Он промолчал. Потому что она была права.
Напоследок буквально испепелив его взглядом, Лула поправила одежду и вышла из комнаты.
Тристан смотрел ей вслед, чувствуя себя худшим из ничтожеств.
Увы, он никак не мог ослабить контроль над работой – надо всем. Тристан так привык действовать по схеме «пришел, увидел, победил», добиваясь желаемого с помощью денег или обаяния, что неосознанно повел себя так с Лулой.
И все испортил.
И о чем, черт возьми, она только думала?..
Ей ни за что не стоило работать на Тристана, если он мог одним только прикосновением заставить ее отказаться от того, что она говорила или делала. А теперь еще Дарла непременно поведает всем и каждому, что видела, и она, Лула, снова окажется в центре домыслов и сплетен. Что ж, она сама загнала себя в этот порочный круг.
Тем вечером Лула проигнорировала звонки Тристана и притворилась, будто ее нет дома, когда он целых десять минут трезвонил в ее дверь, заставляя грудь сжиматься от тоски. У них все равно ничего бы не получилось. Тристан не горел желанием отказываться от управления радиостанцией, которую он, похоже, ценил гораздо больше их отношений, а Лула не могла продолжать работать на него.
Ведь она с самого начала знала, что у них нет будущего!
Всю юность родители передавали ее с рук на руки, будто надоевшего нашкодившего щенка, и сейчас Луле требовалось ощутить себя частью чего-то стабильного. Быть с тем, кто заставит ее почувствовать себя желанной, кто будет заботиться о ней, оберегать ее. А не с тем, кто ни во что не ставит ее мнение, не ценит ее прямоту и готов считаться только с самим собой.