Я расскажу все остальное в коротких, но точных словах. Я неохотно останавливаюсь на этом предмете, но сознаю, что долг требует, чтобы я не пропустил ни малейшей подробности.
3-го мая мы достигли маленькой деревни Мейринген и остановились в гостинице «Englischer Hof», которую содержал тогда Петр Штейлер старший. Хозяин был смышленный человек, отлично говоривший по-английски, так как он прослужил три года кельнером в Лондоне, в отеле «Grosvenor». По его совету 4-го мая после полудня мы отправились на прогулку в горы с тем, чтобы переночевать в деревушке Розенлау. Хозяин советовал нам непременно посмотреть водопад Рейхенбах, для чего надо было на половине высоты повернуть немного в сторону.
Это, действительно, страшное место. Поток, раздувшийся от таяния снегов, низвергается в страшную пропасть, из которой брызги подымаются вверх, словно дым от горящего дома. Пропасть, в которую падает поток, находится между черными, как уголь, скалами. Она суживается, образуя узкий колодезь, где вода кипит на неизмеримой глубине, и с силой выбрасывается вновь на зубчатые края горы. У человека кружится голова от несмолкаемого грохота и движения зеленой воды, беспрерывно извергающейся в пропасть, а также и от густой завесы брызг, вечно волнующейся и поднимающейся кверху, Мы стояли у края, смотря на сверкающую воду, разбивающуюся далеко внизу о черные скалы, и прислушиваясь к получеловеческим звукам, вылетающим из бездны вместе с брызгами.
Тропинка идет полукругом около водопада для того, чтобы дать полный вид на него, но она сразу обрывается так, что путешественнику приходится возвращаться по тому же пути, по которому он пришел. Мы только что намеривались сделать это, как увидели молодого швейцарца, бегущего к нам навстречу с письмом в руке. На конверте был адрес отеля, из которого мы только что вышли. Письмо было от хозяина ко мне. Он писал, что через несколько минут после того, как мы ушли, в отель приехала какая-то англичанка в последнем градусе чахотки. Она провела зиму в Давосе, а теперь ехала к своим друзьям в Люцерн, как вдруг у нее пошла кровь горлом. Вероятно, ей остается жить лишь несколько часов, но для нее было бы большим утешением видеть близ себя доктора англичанина, и если я могу вернуться… и т. д. Добряк Штейлер прибавлял в постскриптуме, что он счел бы мое согласие за большое одолжение, так как дама решительно отказалась принять местного доктора, и он вполне сознает, что на нем лежит большая ответственность.
Нельзя было отказать в просьбе соотечественнице, умирающей на чужбине. Но мне не хотелось оставить Холмса одного. Наконец, мы решили, что с ним останется молодой швейцарец в качестве проводника и спутника, а я вернусь в Мейринген. Мой друг намеревался пробыть еще несколько времени у водопада, а затем медленно спуститься с горы к Розенлау, куда я также должен был прийти к вечеру. Обернувшись, я увидел, что Холмс стоит, прислонясь к горе, и, сложив руки, смотрит на несущийся поток. Это было в последний раз, что мне было суждено увидеть его на свете.