После этого говорить было не о чем, и мы неловко замолчали, глядя под ноги. Потом заговорили оба сразу и снова погрузились в мучительное молчание. Появилась миссис Б., вернувшая себе привычный царственный вид, и я подметил быстрый вопросительный взгляд Макса, решающего, что делать дальше.
— Может, выпьем? — предложил он и робко добавил: — Отметим событие.
— Конечно же, — поддержала супруга, изобразив ослепительную улыбку. — Шампанского. Мы тут немножко поболтали. — И она повернулась ко мне: — Верно, мистер Маскелл?
— Виктор, — поправил я.
* * *
Свадьба, как тогда говорили, прошла скромно. Церемония состоялась в отделе записи актов гражданского состояния муниципалитета Мэрилебон. Присутствовали Бобры: Ник с родителями и дряхлая тетка, которую я раньше не видел — она была при деньгах, — и кроме них, конечно, Бой Баннистер, а также Лео Розенштейн и двое подруг Крошки, перезрелых девиц в нелепых шляпках. Накануне вечером приехали мой отец с Хетти. Они стеснялись и робели, а я чувствовал себя неловко за них и из-за них. Шафером был Ник. Потом мы поехали в «Клэриджес» на ленч. Бой набрался и произнес похабную речь, в течение которой миссис Бобриха с застывшей на лице кошмарной улыбкой зверски крутила салфетку, будто сворачивала голову крошечному белому бесхребетному зверьку. Медовый месяц провели на Сицилии, в Таормине. Было жарко, над Этной постоянно висело грозное облачко дыма. Много читали, смотрели развалины, а по вечерам Крошка рассказывала мне за ужином о своих бывших любовниках, которых у нее было внушительное количество. Не знаю, зачем ей хотелось перечислять свои похождения, которые по мне были однообразно скучными; возможно, это был своего рода экзорцизм. Меня это не трогало. По-своему было даже приятно, прихлебывая из бокала, мысленно представлять эту призрачную вереницу банкиров, игроков в поло, несчастных американцев, проходящих через расписанный в изысканно мрачных тонах зал ресторана и исчезающих в душной звездной ночи.
Секс оказался проще, чем я ожидал и побаивался. Мне было приятно познать другую Крошку — теплую, податливую, даже ласково-томную — очень непохожую на ту вызывающе резкую особу, которую я брал в жены, а ее поразило и тронуло, что она вышла замуж за девственника тридцати одного года от роду. Несколько трудно было начать. Она, со смехом откинув волосы, сказала: «Бедняжка, давай помогу, я в таких делах не новичок». В последнюю ночь мы торжественно, правда, будучи навеселе, поклялись, что не будем иметь детей. К Рождеству она забеременела.