Только одно царапнуло Янку: она встрепенулась, когда из дома вышла тётя Нияра. Она была маленькая, вся какая-то высушенная, с длинной тёмной косой, которая хлестала её по спине. Серебряными нитями прошили косу седые волосы. Огромный живот она несла тяжело, поддерживая рукой, будто обнимала. Тётя Нияра всё вытирала сухие глаза, будто там стояли невидимые слёзы. За ней шёл Таль. Он был в чёрной футболке, в школьных брюках, мягкие, светлые волосы его были странно причёсаны, так непохоже на него, так дико, неправильно. Он подошёл к девочке с куклой, стал что-то говорить, а потом повязал ей на голову чёрный платок. Но девочка тут же сорвала его с головы и бросила в песок. Таль поднял его, отряхнул и снова завязал крепким таким узлом и сказал что-то сердито. Но как только Таль отвернулся, девочка опять сдёрнула платок и бросила далеко под скамейку.
Янку Таль не заметил. А она так и не решилась войти. Она не знала, что сказать. Правда, ну что говорить, когда такое случается? «Соболезную»? Нет в мире более дурацкого слова! И Янка знала, что никогда не сможет его из себя выдавить.
А дома весёлый Глеб собирал свой рюкзак.
– А я, Янка, уезжаю!
– Куда?
Конечно, что ещё могло произойти в такой чёрный день? Только вот это – он уезжает. Жизнь решила добить её сегодня.
– Твой замечательный дядька Тарас ведёт меня в горы! Будем с ним встречать Новый год! У них, оказывается, такая традиция, и меня милостиво пригласили!
– У кого «у них»?
– Ну, у этих… горных людей. У Тараса и его друзей. Ты была зимой в горах?
– Нет.
– И я не был! Наверное, это удивительно!
– Здорово, – без всякого выражения сказала Янка и стала подниматься к себе. Ей казалось, что к каждой ноге у неё привязано по гире.
– Эй! У тебя всё в порядке?
Нет. Ничего у неё не в порядке. Всё у неё плохо! Так, что хуже не бывает! Янка бросила сумку в угол, повалилась на кровать. Наверное, эта девочка, которая не хотела надевать чёрный платок, сестра Таля. Янка думала, у него одна сестра – Анюта, но, наверное, про эту она просто не знала. А ещё думала, что они с Талем друзья! Но если вспомнить, то получается, что последние два лета они виделись мельком, и Таль никогда не рассказывал о себе.
Два следующих дня были тоской и мукой. К деду приходили товарищи-приятели и вспоминали всех, кто когда-либо на их памяти утонул. На рыбалке ли, сдуру ли, по пьяни, в шторм и даже во время войны, о которой они знали по рассказам своих отцов и старших братьев. Янка не могла всё это слушать, но бабушка заставила её лепить вареники, и Янка стояла и лепила. Творог, который бабушка принесла от Сушко, был с укропом и какой-то пряной приправой, Янка шмякала ложкой белые кругляши теста и всё думала: откуда у Сушко свежий укроп в декабре? Наверное, они выращивают его на подоконниках в таких длинных и узких деревянных ящиках.