– Что это за мальчишка? Эй, мальчик! мальчик! – крикнул господин в халате[96], – эй, мальчик… Митька[97]! Митька, что это за мальчик? – а? Поди сюда, мальчик!.. Митька![98] Митька! зови его…
– Эй ты! ступай сюда… – неохотно заголосил Митька, высовываясь вперед.
Петя взглянул на длинные ноги лакея и понял, что бегство невозможно. Он робко подошел к крыльцу. За исключением случая, когда он встретил на пароме Белицыных, ему никогда не приводилось разговаривать с господами: он сильно оторопел.
– Ты чей? – спросил Лысков, прихлебывая чай, – что на меня так глаза-то выпучил – а?.. Митька, что он на меня глаза таращит – а? Ты, может, на хлеб смотришь – а? – обратился он снова к мальчику, – тебе белого хлебца захотелось?.. Ну, на, на! – заключил Лысков, бросая ломоть.
При этом Петя забыл страх; он с жадностью схватил ломоть и принялся есть. Лысков, которого, повидимому, забавляло обжорство мальчишки, бросил ему второй ломоть.
– Митька! – сказал он, – трубку!
– Да полно вам, сударь, курить-то; вы и то все бесперечь!.. Только встали, а уж пятую никак выкуриваете…
– А что, табак весь? – с беспокойством спросил Лысков.
– Табаку много; я так говорю: много оченно курите – не годится! – проговорил Митька.
– Не разговаривай, не терплю! ступай! – крикнул Лысков. Митька неохотно принял чубук с наконечником из красного сургуча и, бормоча что-то под нос, удалился. Помещик между тем, видя, что Петя съел второй ломоть, подал ему третий, за который мальчик так же охотно принялся, как за первый. Полминуты спустя явился Митька, сильно потягивая из чубука и беспечно пуская струи дыма во все стороны.
– Вот, сударь, вы тут потешаетесь, – вымолвил он, подавая Лыскову почти выкуренную трубку, – хлебом еще кормите его… вы бы лучше спросили, откуда; может, бродяга какой-нибудь…
– Как бродяга?..
– А какие обыкновенно бывают, что без пачпорта шляются…
– Ты откуда?.. откуда ты?.. Митька, спроси его, откуда он, – заговорил Лысков, обнаруживая вдруг суетливость.
– Что ж ты молчишь? Слышь, барин спрашивает, откуда? – крикнул Митька.
– Я не знаю… – пролепетал испуганный мальчик.
– Куда ты идешь – а? куда? – крикнул в свою очередь Лысков.
– Не знаю, – сказал Петя, думая уже броситься в ноги и просить пощады.
– Вот то-то же и есть, сударь! – произнес Митька с заметным самодовольствием, – а еще хлебом кормить изволили!.. Вот теперича извольте хлопотать, извольте вести его к становому: их ведь представлять велено…
– Ступай! пошел скорее, пошел! пошел!.. – заголосил сильно оторопевший помещик, – скорей пошел!.. Митька, гони его!.. Или нет, стой! – подхватил он, неожиданно оправляясь и даже проявляя на быстром лице своем признаки непомерного удовольствия и веселости, – мальчик, поди сюда, скорей ступай ко мне… сюда!