– Что ты? – спросила она.
– Так и так… к вашей милости, – проговорил Иван, покашливая в руку.
Он казался еще более смущенным и испуганным, чем сама барышня.
– Так и так, сударыня… сделайте вашу милость… заступитесь! – повторил Иван, низко кланяясь и ободряя себя новым кашлем.
– Чего тебе? Если можно, я рада сделать.
– Можете, сударыня! все это в вашей власти! Затем, собственно, вас и утруждаем…
– Ну, чего тебе? – произнесла Наташа, выказывая нетерпение обманутого чувства.
– Вам известно, сударыня, сюда, в луг, крестьян недавно переселили.
– Да, знаю…
– Так вот у той бабы… Катериной звать… дочка находится… живет она в батрачках у вашего мужичка Андрея…
– Знаю… хорошенькая такая…
– То есть… гм!.. не то чтоб гм! как вам, впрочем, будет угодно… Так и так, сударыня, сделайте вашу милость, заступитесь…
– Да в чем же заступиться? Я, право, не понимаю…
– Очень, то есть, обижены… сродственники, то есть, девушки этой… оченно обижаются. Я из ихних же мест, так они мне все это, примерно, сказывали: очень, говорят, обижены Карякиным…
– Федором Иванычем? – с живостью спросила Наташа.
– Федором Иванычем, сударыня… Сделайте такую божескую милость, запретите… вам стоит сказать ему – он все это сейчас, то есть, для вас оставит.
– Да что ж сказать-то?
– Да что, сударыня, проходу не дает девке! Обольщает ее всякими манерами… подсылает к ней этого Егора горбатого… то есть, такие дела…
– Лжешь! быть не может! Федор Иваныч не сделает этого! – воскликнула девушка.
Она тщетно старалась скрыть свое волнение; щеки ее пылали; в мягких, добрых глазах блеснула искра негодования; но глаза ее так же скоро потухли и помутились, когда Иван начал клясться, что все сказанное им была совершенная правда.
– Помилуйте, сударыня! Осмелился ли бы я говорить вам, коли бы не так было? – подхватил он, следуя за барышней, быстрыми шагами направлявшейся к забору, чрез который перелез Иван, – сделайте такую божескую милость, поговорите ему: он вас послушает…
– Хорошо, хорошо, ступай! – глухим голосом проговорила Наташа, останавливаясь у плетня и не поворачивая головы.
В это самое время со двора послышалось дребезжанье экипажа и топот лошади. Почти в ту же минуту из дому раздался голос Анисьи Петровны:
– Наташа, где ты? Наташа! Федор Иваныч приехал.
При этом известии Иван бросился в кусты и побежал вон из сада. Наташа припала головою к плетню и зарыдала. Так прошло минут десять. По прошествии этого срока неподалеку от места, где стояла девушка, показался Федор Иванович.
– Наталья Васильевна, где вы? Наталья Васильевна! – покрикивал он, озираясь на стороны.