– Ну, за то, чтобы было что пить, – произнес Зиновий, поднимая стакан.
Старые кореша опрокинули по стопке.
– Ну, говори, как она, – пьяно растягивая слова, произнес Зиновий.
– Кто? – не понял Стройбат.
– Жизнь.
– Только держись. Идет.
– Вот и у меня идет… Восемь лет, е-мое…
– Один живешь? – огляделся Стройбат.
– Один.
– А где баба твоя?
– Чего-то обиделась, что я ей руку сломал. И уехала. Года два назад… Или пять… Пять, да.
– Это хорошо, – кивнул Стройбат.
– И я говорю. От баб один вред. Еще по одной?
– По одной.
Опять звякнули дешевые грубые стеклянные стаканы, судя по всему, похищенные в дешевом питейном заведении.
– Значит, я у тебя поживу немного? – спросил Стройбат.
– Деньги есть? – поинтересовался Зиновий.
– На беленькую хватит.
– Тогда живи сколько хочешь… Хоть восемь лет. – Лицо Зиновия скривила усмешка напополам с горечью.
Теперь Капанадзе знал исполнителя. Но не знал, где он находится. Что ж, дело поправимое. Розыск на то и розыск, чтобы искать.
Прописан Стройбат был в захудалом городишке в Забайкальском крае. Единственный его оставшийся в живых родственник – отец – заявил, что сынок уже лет десять не наведывался, где он сейчас – не знает и знать не хочет. Опросы соседей показали, что действительно блудный сын дома не появлялся с незапамятных времен.
На фигуранта была зарегистрирована машина «Фольксваген Гольф», но, удивительное дело, последние годы Стройбата не штрафовали – или ездил мало, или был очень аккуратен, или просто удачно откупался от ГАИ. Машина была объявлена в розыск, через день нашлась на Мосфильмовской улице. Стояла она там на якоре без движения давно – примерно с того времени, как исчез Мопс.
Оперативники МУРа вместе с участковым обошли окрестности, выяснили, что в доме на Мосфильмовской очень похожий на Стройбата субъект снимал квартиру. Прожил там около года. Вел замкнутый образ жизни, ни с кем не общался, не разговаривал. Однажды только шуганул местную пьянь, мешающую людям спать по ночам. Подошел к ним и сказал:
– Закругляйтесь, на хрен.
– Да ты… – поднялся один, самый агрессивный.
– Че, – посмотрел на него Стройбат. – Назови еще меня козлом. Я за меньшее убивал.
Он вынул телескопическую дубинку, снес ударом часть деревянного стола. И так убедительно пообещал вкопать всех в землю, что мелкие крысы, увидевшие оскал волка, до сих пор обходят это место стороной, за что жильцы очень благодарны.
Единственный конфликт. В остальном ни на кого внимания не обращал. Знакомых не имел, компрматериалов на него нет, участковый о нем ничего сказать не мог.
По данным Главного информационно-аналитического центра МВД России, Головатько первый раз был осужден за разбой и дезертирство еще во время службы в стройбате. Потом периодически заезжал на зону за различные прегрешения перед трудовым народом и Уголовным кодексом.