Знаете, Тэкс, Америка скоро поймёт, что защищает здесь не ту философию. Коммунизм не для Америки. Вы не согласны? Вы согласны со мной, Тэкс! И что это значит? Это значит, что у нас с вами один враг. Скоро Америка будет готовиться к новой войне. Она уже готовится. Только русские отмечают годовщину победы над нами. Годовщину Победы, Тэкс! Что может быть более свято для военного, чем победа! Русские празднуют падение Берлина, вы — победу над Японией. Вы уже врозь, после этого можете называть себя союзниками сколько влезет! Я смеюсь над вами, я торжествую!.. Вы здесь единственный, с кем я могу поговорить, Тэкс.
Полумрак, звук печатающей машинки. В луче света — Руденко.
РУДЕНКО: Когда на допросе Геринг заговорил о загадочном советском человеке, которого не понимала и не понимает буржуазная Европа, о человеке, который установил на крыше цитадели нацизма знамя победы, корреспондент газеты «Правда» Борис Полевой засел за свою рукопись… Старший лейтенант Алексей Маресьев, он писал о тебе, о простом советском человеке. Писал увлечённо, легко, без конспекта, используя репортёрские записи после той встречи под Орлом. Где ты, лётчик Маресьев? Жив ты или нет? Здесь, в Нюрнберге ночами журналист Полевой пишет о тебе повесть. На суде договорился с машинисткой, живущей неподалеку во флигеле, после заседаний ходит к ней и диктует. В руках толстая папка с листами, исписанными за девятнадцать дней. Ему бы выспаться. Да разве заснёшь! Полевой дал телеграмму жене, что обещанную повесть окончил, перепечатал и ко дню рождения доставит в журнал «Октябрь». Я сохранил эту телеграмму. А вот и другая. (Вынимает из кармана бланк, читает.) «Корреспонденту „Правды“ полковнику Полевому. Редакция „Октября“ ознакомилась с вашей повестью. Поздравляем! Требуется небольшая редакционная работа. Договорились о вызове вас в Москву…» Вот так-то, Борис! Вылетайте в Москву. Вы ещё скажете спасибо Нюрнбергу!..
Три удара гонга. Зал заседаний трибунала. Руденко допрашивает Йодля.
РУДЕНКО: Подсудимый, вы заявили трибуналу, что вы солдат по крови.
ЙОДЛЬ: Я нахожусь здесь для того, чтобы защитить честь германского солдата.
РУДЕНКО: Вы считаете себя честным солдатом?
ЙОДЛЬ: Да.
Оживление в зале.
РУДЕНКО: В последние годы вы были столь же правдивы? Почему вы молчите? Вы по-прежнему отрицаете, что были заместителем Кейтеля?
ЙОДЛЬ: Я был старшим по чину офицером после Кейтеля и замещал его.
РУДЕНКО: От вас исходила директива о подготовке плана нападения на Советский Союз? Я цитирую показания генерала Варлимонта: «Йодль ошеломил нас этим».